Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - читать онлайн книгу. Автор: Борис Кипнис cтр.№ 143

Даже теперь, на вершине карьеры и славы, малейший намек на неуважение или смещение на вторые роли пробуждает в сердце его острую обиду и горькие воспоминания. Фельдмаршальский мундир и повелительный жезл не заставили забыть годы опалы и отстранения от любимого дела. Нервозность сразу же дает о себе знать, и успокоение может принести только одно – новая военная страда во славу России. Где? Не так уж и важно. Иранский Ага-Мохаммед-хан в сентябре разгромил Картли-Кахетинское царство, разорил Тбилиси. Что ж, Суворов готов идти на Персию. Кажется, турки грозят войной? Отлично! Да хоть на другой конец света, в Китай, лишь бы не прекращать заниматься делом, быть бодрым и деятельным в походе и в сражении.

Ему есть для чего и для кого жить: и сорока дней не прошло, как он в письме императрице впервые упомянул сына Аркадия ^[1597]. Мальчику тогда было 11 лет, Суворов наконец-то признал его, стал заботиться о маленьком наследнике своего громкого имени. И раз так, надо спешить в Петербург, там разрешение тревог и исполнение надежд.

Покинув Варшаву 17 ноября, полководец прибыл в Стрельну 2 декабря 1795 г. Пока он ехал в столицу, с 8 ноября для него в Таврическом дворце начали готовить апартаменты, доставлять столовые припасы и даже отправили целый штат прислуги. Императрица умела делать красивые жесты: фельдмаршалу отводили «квартиру» в резиденции его прежнего принципала, там, где пять лет назад праздновали победы над турками и взятие Измаила. Тогда на этом празднестве не было только одного человека, имевшего на это полное право, – самого Суворова. Теперь же он будет здесь жить! В доме Потемкина, а теперь и в «доме» самой государыни. Это была очередная и, право, весьма приятная почесть.

Прибыв в Стрельну в забрызганной грязью дорожной кибитке, герой наш тотчас отправил адъютанта А. А. Столыпина в Петербург к своему зятю. Прибыть в дом Н. А. Зубова удалось только ночью, все уже спали. Пришлось будить графа, переполох был большой, но приказ фельдмаршала узнать, что, как, где, должен был быть выполнен неукоснительно. Зато уже рано утром следующего дня в Стрельну была отправлена парадная придворная карета, запряженная восьмеркой лошадей, и эскорт шталмейстерской части придворных конюшен. Туда же поспешил и Зубов. Когда он прибыл, Суворов уже встречал его в фельдмаршальском мундире при всех регалиях. Тотчас сели они в карету с сопровождавшими полководца генералами Арсеньевым и Исленьевым, его сподвижниками в польском походе. Стоял сильный мороз, но полководец ехал в одном мундире с непокрытой головой. Сопровождавшим поневоле пришлось поступить так же, как и старший в чине. Когда экипаж достиг Зимнего дворца, все они изрядно окоченели, но покоритель Варшавы был по-прежнему бодр и свеж.

Однако прежде чем предстать перед императрицей, полководец посетил апартаменты князя П. А. Зубова. Фаворит принял Суворова «запросто» – в шлафроке ^[1598], сел в кресло и положил ноги на табурет, нимало не стесняясь, что перед ним увенчанный славой фельдмаршал, кстати, своей победой доставивший ему, 27-летнему сибариту, ни разу не нюхавшему пороху, придворному куртизану, княжеский титул. Наглость баловня Фортуны была оскорбительна, и Суворов, быстро откланявшись, отправился в личные покои императрицы, где ему была дана аудиенция в неофициальной обстановке: интимность такого приема была еще одним знаком почтения со стороны Екатерины II. Однако же чванство Зубова от этого никуда не делось, неприятный осадок остался, но через несколько дней Суворов сумел поквитаться с фаворитом. Когда тот приехал с визитом в Таврический дворец, фельдмаршал принял его. в одном исподнем. Князю пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и быстро ретироваться.

Во дворце полководец чувствовал себя не в своей тарелке, хотя, зная его вкусы, приказали зеркала занавесить, в большой гранитной вазе держать холодную невскую воду для ежедневных обливаний, а постель устроить из сухого сена, покрытого простыней, хотя все это не могло превратить дворец в походную палатку. Но главное было, конечно, не в этом, а в бесконечной веренице сановных карет, с утра заполнявших обширный двор Таврического дворца.

Бесчисленные вельможные визитеры вызывали у фельдмаршала сначала досаду, а потом и раздражение, ибо в общении с этими персонами он не видел ни смысла, ни удовольствия. Ему было просто неприятно тратить время на этих чуждых ему людей, да и скучно. Лишь изредка появлялся среди них приятный ему человек, как, например, Г. Р. Державин. Поэт искренне восхищался нашим героем, а тот высоко ценил державинскую поэзию. Взаимность чувств отразилась в стихах, напечатанных в февральском выпуске «Музы», популярного тогда литературного журнала ^[1599].

В декабре все занятия в столице для полководца сводились к посещениям Зимнего дворца, что его раздражало, ибо придворное общество он не любил и не стеснялся высмеивать. А посему с радостью принял повеление проинспектировать строительство укреплений в Финляндии на шведской границе. В две недели он обернулся и к Рождеству снова был в столице. Но пребывание в праздности было тягостно, а назначения он пока что все не получал. Императрица продолжала вести энергичную и сложную внешнюю политику. Она нуждалась в надежных полководцах, чтобы осуществить смелые замыслы. Партия фаворита прекрасно была об этом осведомлена и вела сложную игру, чтобы протолкнуть на самый многообещающий пост своего ставленника. И таковым являлся вовсе не Суворов. Младший брат князя Платона, молодой красавец, гораздо более миловидный и эффектный, не обделенный дерзостью и определенными военными способностями граф Валериан пользовался благосклонностью Екатерины II, чины и награды проливались на него благодатным дождем. Все шло на пользу ему, даже потеря ноги в одном из авангардных дел с поляками в кампанию 1794 г. В глазах света, двора и императрицы он тоже был героем и, главное, своим по духу и вкусам – в отличие от Суворова. Репнин, Салтыков и, конечно же, сам фаворит делали ставку на Валериана, с его помощью надеялись они оттеснить неуживчивого и колкого на язык, державшегося независимо чудного старика. Сильно постаревшей государыне молодой красавец нравился больше, чем седой, морщинистый, эксцентричный фельдмаршал, от которого всегда можно было ожидать нарушения этикета и язвительного замечания, колеблющего любой устоявшийся придворный авторитет. Для окончательного успеха графа Валериана в глазах Екатерины II ему не хватало громкой победы во главе одной из русских армий над каким-нибудь серьезным, но, по сути, не столь уж и опасным врагом России.

Ранней весной 1796 г. в Зимнем дворце обсуждались два военно-стратегических проекта. Первый был нацелен против республиканской Франции и Османской империи. Первая коалиция европейских монархов против Республики разваливалась на глазах: в 1795 г. дезертировала сначала Пруссия, заключив мир и тайный союз с Парижем, а вскоре так же поступила Испания, несмотря на то что на ее троне в Мадриде сидели такие же Бурбоны, как и гильотинированный Людовик XVI. Австрийская империя и Англия оставались в гордом одиночестве, понимая, что от мелких государств Германии и Италии помощь невелика. В этой ситуации Лондон и Вена усиленно «ухаживали» за русской государыней, прозрачно намекая, что хотели бы видеть на Рейне русские знамена и, вполне возможно, под водительством прославленного Суворова. Одновременно с этим русские дипломаты очень опасались, что Франция может подстрекнуть Турцию на новую войну с Россией и этим отвлечь русские полки от похода на Рейн на помощь австрийской императорской армии.