Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 - читать онлайн книгу. Автор: Пол Кинан cтр.№ 57

Страница

В камер-фурьерской журнальной записи о маскараде 18 января выделены две основные группы предполагаемых гостей: знатные персоны, в том числе иностранные посланники при русском дворе, и дворянство с семьями. Вход разрешался по билетам, которые надо было заказывать в Дворцовой канцелярии. Это условие имело две цели: оно позволяло двору точно узнать число будущих гостей из организационных соображений, а также составить их список, подобный спискам гостей на придворных маскарадах. Последнее особенно важно, так как в указе подчеркивалось, что те, кто заказал билеты, но затем ими не воспользовался, будут оштрафованы, согласно списку с отмеченными именами ⁷⁰². Запись в камер-фурьерском журнале подтверждает этот пункт, так как гласит, что, хотя Дворцовая канцелярия выдала 867 билетов, на маскарад явилось только 637 человек ⁷⁰³. Требования к нарядам на этом маскараде включали в себя «приличные» или «пристойные» маски, а являться в костюме паломника, арлекина или в «непристойных» сельских нарядах запрещалось особо. Запрещались также дешевые или мишурные побрякушки, стеклянные украшения, а тех кавалеров, кто явится с оружием (вероятно, со шпагой), ожидал штраф. Указ кончается инструкцией камер-фурьеру Нестерову внести поправки в список тех, кого следует допускать, и передать его гоф-фурьерам, стоявшим у входа и проверявшим по списку гостей и их костюмы. Эти поправки были основаны на указе, данном Нестерову императрицей 31 декабря и, вероятно, относившемся к маскараду 2 января ⁷⁰⁴.

Следующий указ о публичном маскараде, назначенном на 8 февраля, содержит много таких же деталей, что и указ от 15 января, но отличается от него несколькими важными чертами. В список тех, кому разрешалось присутствовать, наряду с русскими и иностранными дворянами и их семьями, включались все классы «знатных». В этом контексте термин «знатные», по-видимому, относится к высшим чинам генералитета, упомянутым в указе о придворном маскараде 9 января и зафиксированным в описании этого события в камер-фурьерском журнале за 1751 г. ⁷⁰⁵ Уточнялось, что наказание для недворян, пытающихся проникнуть на маскарад, налагается в форме штрафа. Наконец, появляется практическое объяснение необходимости заранее знать число гостей: после маскарада, в час ночи, подадут ужин. Если в предыдущем указе речь шла в основном о напитках и конфектах, то на этот раз надлежало подать мясное кушанье ⁷⁰⁶. Различие, которое следовало проводить между двумя группами участников публичного маскарада, становится яснее из другого указа, изданного позднее в том же году по случаю празднования годовщины коронации Елизаветы. Маскарад должен был состояться в галерее и парадных залах Зимнего дворца, после чего намечался ужин. При этом знатные гости должны были ужинать в зале, а остальные гости – в недавно построенных помещениях, расположенных напротив залы ⁷⁰⁷. Таким образом, между двумя группами гостей было проведено вещественное и наглядное различие, хотя все они происходили из дворян.

Эта форма публичных маскарадов оказалась при дворе Елизаветы весьма долговечной. Наряду с их более элитарным придворным эквивалентом они являлись постоянной частью календаря светских событий елизаветинской эпохи до тех пор, пока в конце 1750-х гг. здоровье императрицы не ухудшилось; с тех пор она предпочитала не столь подвижные виды развлечений. Как театр и музыка, увлечение маскарадами овладело также членами придворной элиты, такими как И.И. Шувалов и П.Б. Шереметев, которые в этот период устраивали у себя такие увеселения для императрицы и ее семьи ⁷⁰⁸. Они продолжились и в царствования преемников Елизаветы. Несмотря на негативное мнение Екатерины о публичных маскарадах времен Елизаветы, она с восторгом участвовала в других маскированных увеселениях при дворе и оплатила зрелищный трехдневный маскарад «Торжествующая Минерва» на улицах Москвы в дни своей коронации в 1763 г. ⁷⁰⁹ Примеры изучаемого периода ясно показывают, что русский двор усвоил маскарады разных видов как часть самопрезентации. В Петербурге проводились большие официальные маскарады в составе придворных празднований, сродни тем, что проходили тогда при европейских дворах. В 1750-е гг. они стали постоянным элементом светской жизни двора. История рассматриваемого периода дает еще один пример того, как развлечение, изначально ограниченное кругом придворной элиты, впоследствии распространилось и охватило широкие слои дворянства и других именитых представителей населения Петербурга. Доступ на маскарады все еще был ограничен, как явствует из инструкций, изданных Дворцовой канцелярией по поводу внешнего вида гостей. Появление маскарадов для платной публики, как и введение открытых театральных и музыкальных представлений, было важным, ибо воспроизводило подобные коммерческие начинания в других европейских странах, хотя в данный период они пользовались в России меньшим успехом.

ЛЕТНИЙ САД ⁷¹⁰

В конце XVII и начале XVIII в. королевские дворы всей Европы создавали и содержали обширные сады и парки в составе дворцовых владений. Создание парков с их характерными атрибутами – сооружениями парковой архитектуры, системами фонтанов и т.п. – требовало существенных материальных вложений, а потому являлось красноречивым символом богатства и статуса правителя. Эти парки имели также символическую важность для двора, так как олицетворяли первозданную природу, преобразованную на регулярный лад, что отражало власть правителя над его земными владениями ⁷¹¹. Искусно разбитые сады Версаля служили блестящим выражением идеала регулярности, и их устройство вдохновляло как подражателей, так и соперников по всей Европе на протяжении рассматриваемого периода ⁷¹². Так, Август II, польский король и курфюрст Саксонский, побывал в Версале в 1687 г. и до конца свого царствования, под влиянием увиденного, занимался устройством королевских садов Дрездена. С тех пор сады дворцового комплекса Цвингер и Гроссергартен служили сценой пышных придворных празднеств ⁷¹³. Шведский архитектор Никодемус Тессин в 1680-е гг., прежде чем приступить к перепланировке дворцовых садов в Стокгольме и в королевском владении Дроттнингхольм, тоже посетил создателя садов Версаля, Андре Ле Нотра ⁷¹⁴. По тому же пути шли и представители всех ведущих дворов Европы. Сады Бельведера, дворца принца Евгения Савойского, создавал один из учеников Ле Нотра, Доминик Жирар, и он же трудился над садами баварского двора в Нимфенбурге ⁷¹⁵. Сады Бельведера были, по меньшей мере, столь же великолепны, как сады Шенбрунна, летней резиденции Габсбургов, которые Иоганн Бернхард Фишер фон Эрлах расширил в начале 1720-х гг.

Страница