Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Келли cтр.№ 13

Страница

Дальше на восток, на Монгольском плато, где степь огибает пустыню Гоби, простирающуюся по территории Китая, картографы часто указывают на изменение ландшафта – здесь начинается полоса песочного цвета. Части восточной степи напоминают морское дно, высохшее под солнцем за много миллиардов лет. Между ржавыми каньонами обрыва и песчаными возвышенностями, больше напоминающими холмы, чем горы, низкие волнистые участки скалистого грунта стекаются в безграничный горизонт, похожий на морские волны, в то время как над головой, над шумными стаями кружащихся стервятников – бескрайнее небо, давящее своей бесконечностью, которая буквально сжимает душу до размеров спичечной головки. Даже в разгар весны единственное, что можно найти в этой части степи, – это пучки твердой колючей травы и кости людей и животных, которым не посчастливилось пережить зимние снегопады.

В путеводителе La Practica della Mercata Франческо Бальдуччи Пеголотти попытался облегчить долю средневекового путешественника по степи с помощью заверений: «дорога из Таны в Пекин совершенно безопасна»; советами в отношении секса – «купец, который хочет взять с собой из Таны женщину, может спокойно сделать это», – а вот чего нельзя делать никогда: «не пытайтесь сэкономить на [переводчике], выбрав плохого» ^{[88] [89]}. Но La Practica давала не вполне верные рекомендации. Покидая Каффу, путешественник должен был рассчитывать на то, что он проведет восемь-двенадцать месяцев на спине монгольского пони или в гужевой повозке, не увидит вокруг себя ничего, кроме горизонта и степи, а ночью единственным источником тепла будет тепло тела его попутчика ^[90]. Столь же дикими, как и местность, были грозные монголы, населявшие азиатские равнины. «Они как животные», – писал один путешественник с Запада. «Они живут как первобытные люди и кладут мясо под седло, чтобы размягчить его, не используют плуг и не имеют постоянного жилья. Если вы их спросите, откуда они пришли и где родились, они не смогут ответить» ^[91]. Гильом де Рубрук, фламандский священнослужитель, посетивший Монголию в тринадцатом веке, назвал татарских женщин «удивительно толстыми» с «ужасно разукрашенными лицами», а мужчин – похожими на карикатуры, с короткими коренастыми телами и «чудовищно огромными головами» ^[92]. И мужчины, и женщины были невероятно грязными – монголы не мылись, полагая, что это может разозлить Бога.

Французский историк Рене Гроссе назвал открытие Азии «столь же важным событием для людей Средневековья, как открытие Америки для людей эпохи Возрождения» ^[93]. Но было бы точнее называть открытие Азии в Средневековье не просто «открытием», а «повторным открытием». Во времена античности новости с Востока время от времени доходили на Запад по Шелковому пути, который проходил через перешеек пустыни между Китаем и Аравией или через снежные перевалы Памирских гор в Центральной Азии, где встречались представители Рима и Китая для обмена товарами. Но с начала седьмого века Европа оказалась в изоляции на западном краю Евразии, став пленницей своего собственного хаоса и краха. Пробуждающийся Запад одиннадцатого и двенадцатого веков знал о Востоке, точнее, о тонкой полосе берегового Ближнего Востока, где генуэзским и венецианским купцам разрешалось покупать азиатские товары у арабских посредников с огромной наценкой. За пределами же Аравии все утопало в мифах, окутанных легендами, – о странных азиатских расах вроде людей с песьими головами ^[94] или людей без головы, о народах гог и магог, которые, как полагали, были связаны с исчезнувшими племенами Израиля, о Пресвитере Иоанне, таинственном христианском правителе Востока, о райском саде Эдеме, который был где-то в Индии ^[95]. Но до середины тринадцатого века, когда монголы объединили под собой степь от Киева до Китая, никто на Западе не сталкивался ни с одним из этих восточных чудес.

Первыми европейцами, отправившимися в Азию, были священнослужители. Папский посланник Джованни де Мариньолли рассказывал, что великий татарский хан был «чрезвычайно восхищен» подарками папы ^[96]. Джованни из Монтекорвино перевел на монгольский Новый Завет и состарился в Китае раньше времени. «Я состарился и стал седым больше из-за непосильного труда и проблем, чем из-за возраста» ^[97], – писал Джованни после одиннадцати лет пребывания на Востоке. Там побывал и неугомонный Гильом, францисканский монах, преодолевший все трудности путешествия по степи, в том числе самую большую из них – переводчика-алкоголика. Благодаря Гильому средневековая Европа получила свое первое представление о китайской письменности, узнала о крепком монгольском ликере, называемом кумыс, о тибетцах, тибетском племени, члены которого раньше ели своих родителей после их смерти, но потом оставили эту традицию. Гильом также был первым европейцем, который верно определил, что Каспий не имеет выхода к морю, а значит, и к океану ^[98], а величайшим его достижением является участие, в, возможно, первом богословском Суперкубке. Майским вечером 1254 года в столице Монголии Каракоруме, на краю пустыни Гоби, Гильом вошел в многолюдный шатер и в присутствии самого Великого хана начал отстаивать западную концепцию монотеизма перед tunis, буддийским священником.

Страница