Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Келли cтр.№ 44

Приход к власти Колы ди Риенцо, самозваного спасителя истекающего кровью Рима, объяснялся отчасти его гражданским патриотизмом, отчасти личным мотивом (сподвижник Колонны убил брата Колы), а отчасти романтическим настроем, вызванным постоянным перечитыванием Сенеки, Ливия и Цицерона. Иногда после изучения трудов великих древних философов юный мечтательный Кола стоял в сумерках посреди коровьего пастбища и, рассматривая полуразрушенную колонну или арку, удивлялся вслух: «Где те старые добрые римляне? Где их высокая нравственность? Если бы я только мог вернуться в то время, когда эти люди находились на пике своего развития». Не имея машины времени, Кола сделал следующее лучшее: он придумал сказочную версию самого себя. Задолго до того как прославиться, он стал подписываться как Кола ди Риенцо, «римский консул и единственный легат народа, сирот, вдов и бедняков» ^[366]. Он начал рассказывать людям, что является незаконнорожденным сыном немецкого императора Генриха II, соблазнившего его мать-трактирщицу во время визита в Рим.

Впервые Кола привлек к себе внимание общественности в 1343 году, когда посетил Авиньон. К тому времени он был нотариусом – одна из немногих профессий, доступных для бедных, но смышленых мальчиков, – и достаточно преуспел, поскольку его назначили членом важной коммерческой делегации. Чтобы возродить туризм в Риме, в котором отсутствовали папа и закон, муниципальные власти хотели, чтобы Климент объявил 1350 год юбилейным годом и предложил паломникам, которые приедут в город, особую снисходительность – прощение грехов. Подобный праздник в 1300 году привлек более миллиона туристов. Однако, когда делегация встретилась с папой, Кола воспользовался случаем, чтобы высказать резкое осуждение римской знати и творимого ими беззакония. Его коллеги-делегаты были в ужасе от этой вспышки гнева и попытались заставить его замолчать, но Климент, известный тем, что назвал римскую знать «конокрадами, убийцами, бандитами и прелюбодеями», был впечатлен пылким молодым нотариусом. Перед тем как покинуть Авиньон, он предоставил Колу покровительство папы и дал ему новый титул – Ректор Рима.

Во время того же визита Кола также встретился с поэтом Петраркой, еще одним энергичным мечтателем и мастером интриги, который уже завоевал сердца значительной части читающей Европы, пытающейся угадать настоящее имя загадочной женщины, которая появлялась в его любовных стихах, – прекрасной Лауры.

«Вы говорите, что я выдумал Лауру, чтобы было о чем поговорить и чтобы все говорили обо мне» ^[368], – писал Петрарка другу, который, как и многие другие – при жизни поэта и позже – считал ее искусной выдумкой искусного выдумщика. Но таинственная женщина в стихах была вполне реальной. Ее полное имя было Лаура де Сад, и она была связана узами брака с предком печально известного в восемнадцатом веке маркиза де Сада, и Петрарка любил ее так же глубоко и искренне, как писал в своих стихах, хотя, возможно, его любовь не была такой уж целомудренной. У него были дети минимум от двух других женщин ^[369].

Мировая знаменитость, Петрарка обедал в кругу членов аристократической семьи Колонна, прогуливался по пляжам Неаполя с прекрасной королевой Джованной, бывал на аудиенциях с Климентом VI – если бы в четырнадцатом веке издавался журнал People, то этот поэт с прозрачно-голубыми глазами непременно оказался бы на обложке под заголовком «Сказочный Франческо!». Обычно нотариусы низкого происхождения не представляли интереса для знаменитого поэта, но, поскольку он разделял сожаление Колы о былом величии Рима, мечтательный Петрарка был увлечен смелой манерой поведения ди Риенцо. После их первой встречи поэт обратился к своему новому герою в письме: «Когда я думаю о нашем искреннем, честном разговоре, меня всего будто охватывает огонь, словно из самой моей глубины наружу вырывается истина» ^[370].

В мае 1347 года, пока чума двигалась на запад, Кола, обеспечивший себе политическую поддержку в Риме после своего возвращения из Авиньона, совершил переворот.

В сонную субботу девятнадцатого мая верные нотариусу люди захватили здания в муниципальном районе. На следующее утро, когда по улицам эхом разносился звон церковных колоколов, ворота Рима распахнулись, и Кола вошел в город так, как он, должно быть, тысячу раз представлял себе во сне: полностью одетый в рыцарские доспехи. Красное знамя свободы и белое знамя правосудия развевались над его головой, а рядом с ним ехал папский викарий. Перед Колой маршировала группа трубачей ^[371].

«Кола! Кола! Кола!» – кричала толпа. Нотариус, который выглядел особенно привлекательно в сияющих доспехах, поднял руку в знак признательности. Из толпы вышел ребенок – Кола взял протянутый девочкой букет и поцеловал ее. Затем снова загудели трубы, и Кола и его окружение, словно корабль, поплыли по засыпанным цветами майским улицам к столичному дворцу, где переворот завершился блестящей речью. Под одобрительные выкрики тысячи голосов Кола заявил, что готов умереть за Рим, поклялся вернуть городу его былую славу и пообещал посвятить себя делу равной справедливости для всех ^[372].

«Я думаю о Вас днем и ночью, – написал взволнованный Петрарка своему герою вскоре после переворота. – О, трибун, если Вам предстоит умереть в битве, сделайте это мужественно, ибо Вас, несомненно, с радостью примут небеса». «К сожалению, – добавил поэт в постскриптуме, – мои обстоятельства не позволяют мне участвовать в вашей священной войне» ^[373]. К счастью, никому не пришлось умирать за Колу, даже самому Коле.

Стефано Колонна пришел в ярость, услышав о перевороте, совершенном нотариусом. «Если этот дурак и дальше будет меня провоцировать, я выкину его в окно», – закричал старик. Однако остальные римские аристократы предпочли сидеть в полной боеготовности и ждать событий. Когда Кола позвал представителей знати в столицу, чтобы те присягнули ему, все они явились в Рим и торжественно положили руку на сердце в знак своей преданности. Это знаменитое собрание напомнило многим о том, что нотариус долгое время был любимым развлечением римской элиты, дерзким провокатором, которого хозяйки знатных домов приглашали на званые обеды, чтобы шокировать и позабавить высокопоставленных гостей. Возможно, Кола до сих пор оставался просто дураком.