Купленная. Игра вслепую - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 114

— Но он же… он же был твоим братом… — кажется, еще немного и я точно лишусь сознания. Мне и так чудится, будто это чистейший бред больного. Кошмарные галлюцинации с усиленными запахами, контрастными оттенками ирреального мира и ощущениями, которые способны убивать не только морально, но и физически.

— Почему он, а не Рита? И почему ты, а не Кир? — да что вообще творилось в его голове? Какие бесы жили в этом человеке, какого недостижимого демонического уровня и беспринципных взглядов? И как ему удавалось все это скрывать практически всю свою сознательную жизнь?

— Нет… Зачем и… за что?..

— За то, что надо отвечать за все свои проступки, хочешь ты того или нет. За то, что тайное рано или поздно всплывет на свет и за содеянное придется расплачиваться сполна, в троекратном размере. Когда берешь что-то чужое, готовься отдать в разы больше. Этим условиям кредитования уже тысячи лет, их даже прописали в Ветхом Завете. Их придумал не я. Но у меня есть возможность как миловать, так и карать. И раз мне она дана, не знаю кем или чем, богом или Дьяволом, значит, я обязан ею пользоваться. Ничто не дается не по нашим силам. И еще неизвестно, что неправильней — наказать или простить.

Или что невыносимей в подобной ситуации? Знать, что за тебя уже давно все решили либо терпеть все это сумасшествие под гнетом близости собственного убийцы? Смотреть в его лицо и тупо ждать… Ждать, когда же он это сделает, а, главное, КАК это сделает. Ведь для тебя это эпицентр Армагеддона, а для него — одна из излюбленных игр. Очень редких и поэтому самых ценных. Не просто создавать для своих жертв абсолютно безвыходную ситуацию, а именно наслаждаться их затяжной агонией так долго и только на максимальном пределе зашкаливающих эмоций, сколько ему самому хватит сил все это в себя впитать и пересытиться буквально до рвоты.

Может поэтому он так на меня сейчас и смотрел, почти с любующейся нежностью, с горькой толикой искреннего сожаления и слабостью, которую он смог себе сейчас позволить. Нависая надо мной, опираясь одной рукой о стенку (к которой я не помню когда и как прижалась спиной и затылком), а другой — самыми кончиками расслабленных пальцев осторожно касаясь моего оцепеневшего лица. Палач и его смертница. Инквизитор и приговоренная им же к казни ведьма… Когда на самом деле он принял это решение? Когда понял, что уже никогда меня не отпустит, окончательно отобрав у мира и у самых дорогих мне людей?

— Пожалуйста… — пока еще беззвучным шепотом. Пока он еще так нежен и никуда не спешит… Пока надежда еще бьется вместе с моим сердцем отчаянной птицей.

— У тебя была возможность всего этого избежать, и ты прекрасно об этом знаешь. Но, увы, есть вещи, над которыми мы не властны. Я не смог в свое время простить своему брату, как и ты не смогла отпустить Кира из своего сердца. И, да, я сделал это с ним прямо здесь, выбрав в жертву самого близкого мне человека. И не потому, что любил тогда Риту до потери пульса и готов был за нее убить и Бога, и Дьявола. Это тоже своего рода наказание и куда пострашнее, чем вечное забвение от смерти. Существовать с этой отравленной в сердце занозой — с потерей любимого человека, который поплатился собственной жизнью за ваши обоюдные проступки. Понимать, что вся вина лежит на вас обоих и, в частности, на тебе. Так что же на самом деле страшнее? Умереть или жить? Чтобы ты предпочла сама? Жить дальше без Кирилла или?..

Он не имел права спрашивать меня о таком. НЕ ИМЕЛ. Как и держать меня здесь на клинках своего священного возмездия. Как и вершить от имени Всевышнего свой омерзительный самосуд. Кто он такой, чтобы осуждать и приговаривать к смерти? КТО, БЛ*ДЬ, ОН ТАКОЙ?

— Пожалуйста, не… — наконец-то мне удалось это выдавить из себя, пусть на большее не хватило ни воздуха, ни сил. Он их уже все отобрал и продолжал отбирать. И плевал он на то, какой я выглядела сейчас абсолютно беспомощной, жалкой и ни на что не способной… Не способной даже хоть как-то защитить себя и своего ребенка…

Наверное, самые страшные чудовища это не те, кто убивают, потому что не испытывают ничего человеческого или лишены элементарной эмпатии, а те, кто убивает из-за чувств. Те, кто не способен прощать или для кого боль потери, как лекарство от менее невыносимой боли предательства. Если и вырывать из сердца, то с корнями и без права на прощение.

— Тшш… Так надо, Стрекоза. И если бы ты имела такой же жизненный опыт, как у меня, то поняла бы насколько это единственно правильный выход для всех. Это, кстати, понимал и Валерий. Потому он и не сопротивлялся и даже не захотел оборачиваться ко мне лицом. Ждал, когда я это сделаю со спины. Прекрасно знал, что так и будет. Что мне не хватит духу смотреть в тот момент в его глаза. И то… я так и не смог, как собирался изначально, просто перерезать ему сонную артерию. В самую последнюю секунду понял, насколько это будет слишком быстро для нас двоих. Когда понимаешь, что именно в твоих руках последние минуты самой ценной для тебя жизни. И только ты можешь либо растянуть их еще ненадолго, либо оборвать в любой нужный для тебя момент. Видимо, поэтому я и выбрал несколько ударов по почкам и в печень. Наверное, хотел еще немного с ним побыть… Не-ет…

Глеб едва заметно качнул головой в задумчивом отрицании, продолжая игнорировать и мою усилившуюся дрожь, и уже стекающие по моему лицу неконтролируемые слезы убийственного страха.

А что я еще могла?.. Попросить его заткнуться? Попросить, чтобы он уже это наконец-то сделал?..

— Не с целью извращенного любования долгой агонией своей любимой жертвы. Просто и банально не хотелось его так быстро отпускать, даже зная, что он все равно вот-вот истечет кровью, и его органы начнут отказывать один за другим. Тем более, что тогда я еще был способен сделать все сам, даже через нехочу. Потому что есть такие вещи, которые нельзя доверить другим. Я бы и сейчас поступил так же, если бы не возраст и неизбежная потеря прежних навыков. Когда это делает кто-то за тебя, когда чужие руки прикасаются к тому, что принадлежало только тебе и чего мог касаться только ты — все это вызывает лишь омерзительнейший дискомфорт и сводящее с ума раздражение. Но, увы… Здесь даже у меня есть свои пределы… Даже я прекрасно осознаю, что еще способен сделать, а чего уже нет…

Оказывается, мне не послышалось, не смотря на постоянно звучавший голос Глеба в абсолютно пустой комнате с непривычной акустикой. Не смотря на сумасшедшую аритмию собственного сердца, буквально грохочущее во всем теле под кипящее в жилах и ушах шипение выжигающего адреналина.

Мой слух действительно уловил за пару минут до этого уже знакомые звуки автоматического открытия ворот со стороны дальней границы фронтального двора. Видимо, он был слишком приглушен, или я списала их на слуховые галлюцинации — на желание вырваться из этого смертельного ада любой ценой, если не любой фантазией. Но приближение к дверям этой комнаты чьих-то шагов я уже ни с чем не смогла спутать, как и поворот ключа в дверном замке с внешней стороны.

Наверное, в тот момент я точно успела пережить еще как минимум пять или десять микросмертей. И не потому, что эти звуки должны были подарить мне хоть какую-то мнимую надежду, а потому что Глеб на них вообще никак не отреагировал. Будто совершенно их не слышал, а если и слышал, то не придал им никакого заслуженного внимания.