В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 112

И, да… кровать. Нет, не двуспальная, но полуторная, на ней спокойно поместятся и двое человек, только я поняла, что проспала на ней всю ночь (а быть может и большую часть утра) совершенно одна. И сейчас, интуитивно приподнимаясь и все-таки отползая к высокой резной и очень прочной спинке из натурального махагони, я слишком хорошо ощущала под собой идеально ровный и упругий матрац. Ни единой погрешности: ни ямок, ни продавленных участков или неожиданных впадинок с нервным скрипом ослабевших пружин — тело испытывает тот же приятный комфорт и удобство, когда в салоне мягкой мебели присаживаешься или ложишься на совершенно новую кровать или диван. Успеть осознать, что я была первая, кто спал на ней, но не принять до конца данного факта в свой шокированный разум, поскольку взгляд непроизвольно поднялся вверх по одному из металлических столбиков-ножек. И что-то мне подсказывало, что это не полый алюминий, поскольку все четыре кованные "опоры" держали прямо над моей головой прочную металлическую раму возможно из латуни или бронзы, предназначенную далеко не для балдахина или занавесок. Если до этого декоративные кольца на ножках кровати не успели вызвать во мне каких-то конкретных ассоциаций, то их более крупные собратья, приваренные к нескольким металлическим перекладинам в нескольких футах над моей макушкой заставили мое сердце пережить очередной мини-инфаркт.

Меньше минуты назад мое всплывшее из сладкой анестезии пережитого сна абсолютно нагое тело балансировало в тепле прогретого воздуха комнаты и собственной подскочившей температуры. Сейчас же лед тех осколков, что засел при пробуждении в глубинах моих внутренностей заиндевевшей коркой дурного предчувствия, рванул изнутри обмораживающей шрапнелью, стягивая кожу и даже кости царапающими кристаллами ожившего ужаса.

Я действительно проснулась? Может я все перепутала? Это не могло быть реальностью и уж тем более продолжением вчерашнего дня. И вся эта гребаная крепатура в мышцах, как и болезненные вспышки по телу при движении не могли быть следствием твоих вчерашних пыток или… как ты называешь то, что творишь со своими нижними — тематическими сессиями? Если ты действительно так меня бил и так… трахал, боль должна была быть намного сильнее. Она должна была уже перекрыть другую, ту, которую я еще боялась вспоминать или, вернее, воскрешать, но которая уже подбиралась к оцепеневшему сердцу с каждой пройденной минутой, проведенной в этом месте, с секундами твоей треклятой реальности, заполняющей мои вены и легкие очередным ворвавшимся в память мгновением пережитого наслаждения и выедающего кошмара.

Так это все было правдой? Мне снилось совсем другое, но только не то, что теперь горело на моей коже болезненными метками живых доказательств? Поэтому я так боялась откинуть с себя покрывало и взглянуть на то… что оставили твои девайсы и твои собственные руки? Я до сих пор тешила себя иллюзиями, что такого ни с Алисией Людвидж, ни уж тем более с Эллис Льюис никогда не могло случится? Это же дико и нелепо. Этого не может быть… Ты не можешь быть тем, кем был вчера. Даже абсолютно мне незнакомым президентом "Глобал-Вижн" Дэниэлом Мэндэллом-младшим. Боже… я ведь на самом деле тебя не знаю и никогда не знала. Кого же я тогда любила… и кто теперь держал мое сердце в своих ухоженных пальцах с показным равнодушием? Чьи нити тянулись к моим свежим ранам, вспоротым нервам и расколотому сознанию? Кто продолжал меня убивать и одновременно поддерживать остатки моей тлеющей жизни в моем теле своей индивидуальной системой жизнеобеспечения?

И готова ли я в ближайшие минуты погрузиться в этот ужас всей своей растерзанной сущностью, шокированным разумом и сопротивляющейся памятью? Здесь, сейчас, одна? Сколько нужно часов, чтобы окончательно сойти с ума?

Я не знаю… может я находилась в состоянии глубокой контузии или уже была готова к полному и бесповоротному срыву в вязкую клоаку подступающей паники? Поэтому я ничего не расслышала перед последовавшим звуком приглушенного щелчка в дверном замке? Сколько прошло минут после моего пробуждения и сколько мне их не хватило, чтобы успеть все вспомнить или хотя бы сопоставить увиденное с происходящим и случившимся? Никаких шагов за несколько мгновений до этого за резной панелью тяжелой массивной двери из натурального красного дерева напротив изножья кровати, всего в нескольких футах от ее ступеней-платформы (да, она еще и возвышалась над всей плоскостью пола комнаты как минимум на целый фут). Хотя в памяти и по коже скользнуло тенью осязаемой вибрацией звонкого эха — соприкосновения подошв твоих лакированных туфель с плиткой или вощеным паркетом длинного коридора. Да, ты нес меня, я это слышала, мое тело это чувствовало… Только когда это было (а может только еще будет)?

А сейчас?.. Сейчас я панически вжалась в спинку кровати, даже не успев как следует разглядеть окружающую меня комнату, последний ее "угол", часть которого занимало единственное здесь кожаное кресло классического английского стиля честер, и которое как раз и располагалось ближе всего к открывающейся в спальню двери. И кого я вообще собиралась увидеть? Я же почувствовала именно твою усилившуюся тень, ее удушающее скольжение по моей коже и в горле еще до того, как ты повернул ручку и толкнул дверную панель внутрь помещения.

Откуда ты узнал, что я только что проснулась? И почему мне так страшно: до смерти, до нестерпимого желания зажмуриться, сжаться/забиться в угол кровати, но лишь бы не пересекаться с бездушной бездной засасывающей тьмы твоих нещадных режущих на живую глаз. Меньше секунды… полная остановка сердца до и после… Не успеваю вдохнуть воздуха в последние мгновения.

Я абсолютно ничего не успеваю, особенно понять, что со мной происходит, чем меня кроет на грани обморока — шоком, страхом, острой болью под клинками твоего взгляда или… головокружительной радостью? Это действительно ты. Ты пришел? Ты не оставил меня здесь одну наедине с собой и моими кошмарами. И я действительно спятила, если радуюсь этому. Радуюсь приходу и появлению собственного палача. И меня на самом деле парализует противоречием собственной реакции, от которой проще скончаться на месте, чем ощущать ее выбивающие нахлесты по обнаженным нервам и разорванным шрамам моей кровоточащей сущности.

Это все неправильно, так не должно быть. Я же не в темном, грязном подвале, меня никто не приковывал неподъемными цепями к бетонным стенам и не угрожал смертью или лишением какой-нибудь части тела ножом у горла. Тогда откуда этот выедающий страх? Почему я так тебя боюсь, будто от любого моего неверного движения или слова я получу штрафную санкцию в виде тяжелого удара кулаком по лицу или в живот? Я же ясно понимаю и осознаю, что ты никогда этого не сделаешь, ТЕМ БОЛЕЕ ТЫ. Или я знала, что физические меры наказания — это не твоя фишка? Твои методы воздействия намного изощреннее и изысканнее и всегда бьют на поражение куда сильнее, больнее и точно в цель. Мне не нужны дополнительные десять лет, чтобы это понять и прочувствовать на молекулярном уровне — мне с лихвой хватило последних недель прожитых в твоем проклятом городе рядом с тобой, под прицелом твоей вездесущей тени и всевидящих глаз… в эпицентре твоей гребаной тьмы.

И мне достаточно всего одного соприкосновения с твоим взглядом, скользнувшим ледяными гранями острейших клинков по тонким стенкам моих артерий и сомлевшего сердца, чтобы увидеть, ощутить и мгновенно осмыслить, что происходит — что ничего не изменилось. Все, что было в эти дни и тем более то, что было вчера — все это чистейшая правда. Кем ты был все это время и кем оставался до сего момента.