Тот, кого я хочу - читать онлайн книгу. Автор: Лора Лайонс cтр.№ 38

Наташа

Не я, а Марина поглядела на стенные часы. Она рассказывала так, что я словно побывала в ее шкуре, забыла обо всем.

— И ты что, ра… — кажется, я всерьез начинаю заикаться, — работаешь в этом «бассейне»?!

Она молча кивает. Моя подруга трудится проституткой! Конечно, ее принудили, но мне к этому знанию еще надо привыкнуть…

— Первого я все-таки сбросила, а потом… Мне их жаль. Они чем-то похожи на Евгения или даже на его отца. И они так добры со мной. Я руки на себя накладывать и не стала. Наверное, жить можно по-разному, и в тюрьме как-то люди живут. Я еще не поняла. У меня пока было только двое.

Она закрывает глаза, продолжая:

— Однажды было хуже, чем в тюрьме. Наверху проходили разборки с конкурирующей группировкой, здание было обесточено. Нас несколько девушек осталось в бассейне, в темноте на двое суток. Начали прибывать грунтовые воды, мы не смогли отцепиться, была паника. Когда к нам, наконец, вошли, оказалось, что «Приз» повесилась на своей цепочке, а «Отдых воина» сошла с ума…

Но самое ужасное то, что у меня больше нет ребенка! — Она кладет руки на живот и плачет, нет, прямо-таки воет.

— Ты была беременна?! От Саши?

Она судорожно кивает и хватает сигарету. Я сажусь с ней рядом, обнимаю поникшие плечи. Шепчу молитву:

— Господи милосердный! Спаси и сохрани нерожденного младенца в одной из твоих прекрасных обителей!..

И думаю, сказать или не сказать ей, что Саша близко? Ведь он ждет ее, злится или боится, но точно ждет…

Тут Ван Дамм из коридора теряет терпение и начинает кричать. Мари-на как-то вся подбирается, высоко поднимает голову, нарочито медленно поворачивается и с достоинством произносит всего пару каких-то слогов, но мужик успокаивается. Я только теперь отчетливо понимаю, что моя подруга всегда была леди. Леди, не знающая английского языка. Она поворачивается ко мне:

— У тебя скоро самолет. Успокой, пожалуйста, маму. Не рассказывай…детали, не надо ее расстраивать. Скажи, что ты меня видела, что мне сейчас надо очень много работать. Что, как только смогу, я позвоню и обязательно буду им помогать…

А Кате, Кате можешь рассказать. Она сейчас в том возрасте… Скажи ей, что когда накладываешь косметику, ты хочешь скрыть от окружающих свои чувства, свое «я». Чуть больше, чуть меньше, не имеет особого значения, все равно это уже не ты, а…маска. И ты не заметишь, как она изменит твою жизнь…

Марина неподвижно глядит на отель, видимый в окно.

— Я ведь пробовала бежать, — продолжает. — Добралась до полицейского участка при аэропорте. Полицейские и привезли меня назад. Этим концерном здесь все куплено. Просить консула, чтобы меня выдали? Даже если все получится, и меня не «потеряют» где-нибудь по дороге и выдадут, и я пройду процедуру установления личности, кем я буду дома? И что будет с мамой?

Здесь я не одна такая, это немного утешает, — она нервно смеется. — Будем считать, что я нашла свой Эдем. Пока в нем никого нет, там так хорошо! Но я в нем не Ева, а всего лишь Ящерица.

— Зачем ты прислала мне фотографию?

— Хотела потом вместе посмеяться, как тогда в суши-баре… Я вижу, ты тоже попробовала краску. Если решишься еще раз, они могут посчитать тебя перспективной.

— Ты думаешь, они позарятся на мои растяжки?!

— Надеюсь, что нет. Тут сплошные эстеты. Но не рискуй. Береги себя, Наташенька. Спасибо тебе за все!.. Я хочу увидеть, как ты выходишь отсюда.

Она встает и молча смотрит на меня.

— Ты же хотела понять! — я судорожно вцепляюсь в сумочку с документами.

— Я поняла, — она заговорила сдержанно, как раньше, доверительная беседа закончилась. — Я боялась показать свои чувства. Очень боялась, что меня снова бросят… Мы встретимся с тобой лет через двадцать. Если доживу.

«Снова бросят», — это, очевидно, в адрес отца. Знают ли мужчины, уходящие из семьи, сколько горя причиняют своим детям? И как те, невинные, пытаются преодолеть предательство… Глядя во все глаза на ТО, во что превратилась Марина, я теряю самообладание и бросаюсь ей на шею:

— Неужели мы вот так и расстанемся? Неужели ты останешься здесь?! — Я реву в голос.

Она тянется за сигаретой. Я вздрагиваю и поспешно утираю слезы:

— Не надо, не кури. Я ухожу. Как же ты могла… Что ты наделала…

— Я любила, — ответила она просто, как Арсена Гийо.

Этот рассказ у Мериме я недавно читала.

​

Из здания салона я вышла обыкновенно, через ту же дверь, никто меня не удерживал. Перед глазами у меня что-то мелькает, — давление, что ли, поднялось? Голова болит, и даже мутит от безысходности и тревоги. Телефон мне так и не вернули, сколько не просила. Иду и мучительно пытаюсь сообразить, что еще можно предпринять, кто Марине может помочь. Был бы здесь Вова с пистолетом, а лучше с автоматом, он бы что-нибудь придумал.

Оглядываюсь, склонив голову, и вижу двух молодчиков. «Хвост». Опять.

Я выпрямляюсь, и тут меня зашатало от порыва ветра со стороны моря. Безденежная, я прохожу мимо ресторана моего отеля и с всей возможной скоростью двигаюсь до перекрестка в транспортном центре. Внезапно полил дождь, да такой, что, несмотря на зонт, я вскоре вымокла до нитки. И дождь неожиданно холодный, почти ледяной. Я прохожу бесконечный квартал и наконец попадаю на «Манильский Арбат». Спешу, как могу, так как по всем прикидкам осталось мало времени до вылета.

Двое молодчиков все еще идут за мной в отдалении, но как-то не настырно, отставая, как бы без большого желания. А когда до моего отеля остается каких-нибудь метров пятьсот, — растворяются за стеной дождя.

Параллельным курсом со мной, в сторону моря по булыжникам текут потоки воды, не успевая сливаться в ливневую канализацию. Какое-то время я еще пытаюсь выбирать, куда ставить ноги, потом бреду уже, не разбирая дороги. Туфли, конечно, придется выбросить. Людей вокруг практически нет — все попрятались, пережидая непогоду. Если бы мне не надо было спешить, я бы поступила точно так же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тут в небе начинает твориться что-то вообще невообразимое — молнии над головой сверкают одна за другой, вспарывая небо, грохот раскатов такой, что подо мной ощутимо вздрагивает земля. Зонт пришлось экстренно выбросить в урну, так как ветер вывернул и порвал его, растопырив спицы. Я почти не вижу, куда иду, из-за потоков воды. И не знаю, сколько выдержит такой ливень моя сумка с документами.