«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота | Юлия Лейкин, Елена Смилянская | страница 81 | we-believe-russia.ru

Покорный слуга Вашего сиятельства

Д. Э. с самыми искренними [чувствами].

/P. S./ Я отправил письмо адмиралу Спиридову с бароном фон дер Паленом.

В половине пятого пополудни был дан сигнал готовиться к отплытию. К нам на борт прибыло такое количество греков, продолжающих приносить нам известия о турках, что морякам не хватало места делать свое дело. На утро следующего дня был дан сигнал передать всем лейтенантам следующие приказы, которые, как я думал, были весьма необходимы в это время, хотя они не слишком понравились некоторым из тех, к кому были обращены.

От контр-адмирала Джона Элфинстона, главнокомандующего эскадрой военных кораблей Ее императорского величества

Поскольку абсолютно необходимо в это особенное время каждому офицеру быть внимательным и бдительным к каждой мелочи в их обязанностях, им следует в точности исполнять следующие приказы⁴⁷⁴.

Когда сигнал учинен будет, чтоб изготовится в сражение, тогда приказать вам на каждом деке зарядить две пушки в каждой во оных с одним книпелем⁴⁷⁵, и все книпели собрать ко оным пушкам, а сии пушки всяка прицеливать на неприятелской корабль в фор и грот мачты во все то время сражения или пока мачты не сломаете того корабля, с которым вы в сражении будите, а когда сие учинено, то есть мачты сломлены, то идти к другому караблю, и онаго мачты сламывать, дабы он в несостоянии был убежать. Разорение или сломление одной мачты онаго доволно будет. Все протчия пушки заряжать вам на первой лаг двумя ядрами, а ежели потребно будет, чтоб вы картечами выстрелили, то других ядер не класть вместе с картечами, ибо те ядра мешают. Действие тех картечь – важнейжее дело всех афицеров во время сражения есть, чтоб предупредить всякой шум и смятение между народами, иметь должно смотреть прилежно, чтоб пушки очень исправно прицелеваны были, ибо ничто столко не ободрит неприятеля, когда из наших пушек выпалено будет без действия, напротив того, ничто столко не приведет в робость неприятеля, как наши ядра все действие имеют. Афицерам всегда прилежно надобно смотреть, чтоб много на палубе пороху не было, а столко онаго иметь, чтоб остановки не было, и велеть служителям, которыя назначены к разноске пороху быть, чтоб оне стояли на другой стороне сражения, и часто велеть палубы мочить швабрами, дабы разсыпанной порох не мог чем возжечись, от чего не мог бы весь корабль опасности подвержен быть, и к пушкам, из которых книпелями палено будет, приставить хороших и искусных изо всех лутчих кананеров, потому что от исправнаго прицеливания тех пушек весма много да и по всегда зависить может, наконец из самаго начала Роси[й]скаго флота никогда не удалось такой знатной случай, как нынешной, дабы предавать славу роси[й]скому флагу, того ради подлежит каждому афицеру употреблять все возможные свои проворства, мужество и благоразумие и тем доказать свету, что они ни в чем не уступают своим однородцам и в сухопутной службе, а дабы оне способне могли победить неприятеля, должно им точно наблюдать вышеписанныя приказы и инструкции.

Дано на борту корабля Ее императорского величества «Святослав» на рейде Эстафано [12]/23 мая 1770 г.

Капитанам соответствующих судов.

Во вторник [13]/24 мая в час пополудни был дан сигнал сниматься и в три встать под паруса, маневрируя на рейде при очень слабом ветре, оставив «Надежду» на месте ожидать команды от графа Орлова. В половине четвертого пополудни господин Папазоли привез нам письмо греческого епископа из Наполи ди Романия, которое господин Папазоли перевел на французский: «Я Вам сообщаю, что нынешним днем в Наполи ди Романия прибыл капудан-паша⁴⁷⁶ с 22 судами, 12 из которых остаются при Наполи, а 10 в море. Они по прибытии выпустили более 500 зарядов. Я подумал, что мне необходимо послать Вам это сообщение, чтобы [турки] не застигли врасплох недавно пришедшие сюда российские корабли лежащими на якорях и даже не сожгли их из‐за того, что они [русские] не получили вовремя эти сведения».

Это сообщение заставило меня изменить мое прежнее решение оставить «Надежду», и я приказал ей следовать за мной, загрузив на борт больше пороха. Я отправил наши шлюпки на помощь «Саратову», который из‐за безветрия не мог отойти от берега.

В 11 утра мы продолжали выходить из залива при очень малом ветре.

В пятницу [14]/25 [мая] первый слабый ветер, сначала отличная погода, потом спокойно. В час пополудни увидел полакру около острова Сериго, дал сигнал «Не Тронь Меня» гнаться за ней к юго-востоку.

В 8 вечера увидел, как «Надежда» под парусами выходит из залива. Дал сигнал «Не Тронь Меня» прекратить преследование. В 8 утра три греческих судна, которым я дал порох, заряды и несколько мушкетов, присоединились к нам.

Суббота [15]/26 [мая]. В первой половине дня слабый ветер, с середины дня и позднее – переменчивый. В час пополудни приказал греческим фелукам гнаться за лодкой, следовавшей от Сериго к мысу Анджело, и в четыре часа они привели лодку с греками, которые говорили, что собирались привезти своих жен и семьи в Сериго, что они видели две турецкие полугалеры, которые должны были препятствовать прибытию греков с Кандии, и они требовали от губернатора выдать некоторые греческие семьи, которые покинули Кандию. Поскольку ветер был слабым, я отправил против них [т. е. против турецких полугалер] отряд морских солдат [морской пехоты] на трех греческих судах попробовать неожиданно ночью отрезать турок от берега, но в 9 утра они вернулись, сообщив мне, что неприятельские полугалеры ушли утром прошлого дня, когда увидели наш флот; что там были 4 полугалеры, принадлежащие Кандии, которые простояли там 20 дней*. [Приписано на поле:] *Адмирал Спиридов с того момента, как он безопасно добрался до Наварина, никогда не посылал даже малого своего суденышка в крейсирование или на разведку, и, если бы моя эскадра не прибыла, не стала искать неприятеля и не напала бы на него, они [русские] бы были заблокированы в Наварине и все взяты в плен или разбиты, так как в намерение неприятеля входило после получения подкрепления из Константинополя вернуть себе Наварин*. В 10 утра «Надежда» присоединилась к флоту.

Воскресенье [16]/27 [мая]. Первая половина дня – легкий ветер, в середине дня и позднее – ветер шквалистый, с порывами. Мы подняли все паруса и спешили к Наполи.

В 2 часа пополудни шлюпка с «Надежды» привезла ко мне на борт курьера со следующим письмом от графа Алексея Орлова: