Не мой Ромео - читать онлайн книгу. Автор: Ильза Мэдден-Миллз cтр.№ 10

Я скольжу пальцами по своим бедрам, добираюсь до кружев, расстегиваю застежки. Подвязки падают на пол.

– Дальше! – хрипит он, поспешно стягивая брюки.

Я расстегиваю узкий бюстгальтер, кручу его на пальце, потом позволяю ему упасть на кафель.

Он закусывает губу, жадно оглядывает меня с головы до ног и снова смотрит мне прямо в глаза.

Виляя бедрами, я избавляюсь от трусиков.

Кто я сейчас? Кто эта сумасшедшая? Не знаю. Одно ясно: происходящее мне нравится.

– Елена. – Со стоном произнеся мое имя, он падает на колени прямо посреди кухни, обхватывает меня руками, осыпает страстными поцелуями мой живот, то покусывая, то нежно целуя, спускается. Его пальцы ласкают мне сначала один сосок, потом другой, в это время по мне по-хозяйски путешествует его язык, вызывая у меня жар, обещая немыслимое… Вся я уже сгусток желания, каждый мой нерв трепещет, я дрожу и изгибаюсь, готовая вобрать его в себя.

Все связные мысли исчезают.

Во мне сжимается и расправляется, как пружина, наслаждение – мокрое, скользкое, под его губами и языком во мне взбухает страсть. Каждый его стон, каждое прикосновение его рук, губ, языка вызывает у меня приступ сладостной боли, толкает в пучину безрассудства, имеющую два имени – его и мое. Сначала язык, потом пальцы проникают внутрь меня, и где-то у меня над головой взрывается ослепительная звезда, меня обдает колючим дождем, вокруг падают угольки, мерцают искры… Я запрокидываю голову и кричу во все горло, захлебываюсь, бьюсь, как припадочная, полыхаю огнем, тело ликует в небывалом облегчении.

Проходят секунды, минуты. Вот они, последствия. Комната вертится, он сжимает меня в объятиях, поднимает на руки, несет в спальню. Мы не говорим – возможно, он и говорит, но у меня на это нет сил, в его жарких объятиях я вся обмякла. Меня сцапал жадный волк, и от этого я счастлива, как никогда.

Не знала, что могу быть такой дерзкой, но это то самое, чего мне сейчас хочется. В это мгновение. На этом пике блаженства. В эту ночь.

Насчет завтра я побеспокоюсь потом.

Джек

Проходит несколько часов. Я резко просыпаюсь, вскакиваю с постели с заранее сжатыми кулаками, с сердцем, громыхающим, как бесконечный грузовой состав. Вот хрень! Опять кошмар. Я медленно растираю левое плечо, на нем у меня глубокий шрам, со вздохом сажусь на кровати, стискиваю ладонями виски. Глубокий вдох, медленный выдох. Я закрываю глаза в надежде очистить мысли от гадкого сна, но сон очень цепкий…

Харви швыряет меня об стену, крепко держа за горло. Высясь надо мной, он выдыхает мне в лицо сигаретный дым. В свои тринадцать лет я перед ним козявка, мне остается только извиваться, задирать слабые ручонки, отдирать от себя его лапищи. В его глазах темная пустота, против которой бессильны и мама, и выпивка, от него разит разочарованием и злобой, он как граната с сорванной чекой.

Я судорожно ловлю воздух широко разинутым ртом. Перед моим лицом пляшут черные пятна.

– Отпусти его! – кричит у него за спиной мать, но он не соизволит обернуться, знай маслянисто лыбится и сжимает у меня на горле пальцы. Я задыхаюсь, царапаю ногтями ветхую стену.

– Он дерзит мне, Евгения. Пора преподать твоему щенку урок. Ему будет полезно. Сосунок действует мне на нервы.

У меня уже закатываются глаза. Напоследок я нахожу взглядом мать. Настал мой час. Наверное, я всегда знал, что этим кончится. Харви надоело, что я путаюсь у него под ногами, зачем ему кормить лишний рот? Мать не может от него уйти. Сколько он ни разбивал ей лицо в кровь, сколько ни ломал ребра – не может. Знай лупит меня ремнем – а она никуда не денется.

Мать тем временем исчезает в спальне и бегом возвращается.

– Отпусти, его, Харви, не то я тебя пристрелю!

Его лапища падает, я сползаю на вытертый ковер, снова дышу, мой взгляд прикован к матери, к ее трясущимся рукам, сжимающим карабин.

«Застрели его! Стреляй!» – мысленно кричу я.

Он наступает на нее, наползает, его хладнокровие пугает меня больше, чем любые побои.

– Мама… – хриплю я.

Он озирается на меня, опрокидывает мать на пол, отнимает у нее карабин и всаживает в нее две пули. Потом целится в меня…

СТОП.

Я судорожно тру лицо, потом хватаю телефон – проверяю, который час. Пять утра. На попытку снова уснуть уже нет времени. Да и бессмысленно пытаться – ничего не выйдет. Этот сон запускает в меня когти, растрясает, толкает в тот ад, в котором я рос. Уже двадцать восемь лет от роду, а эта мерзость по-прежнему меня не отпускает, в точности как приставшая к подметке грязная жвачка.

До моего слуха долетает нежный храп, я вздрагиваю, спрыгиваю с кровати, с трудом удерживаюсь на ногах. В моей постели спит девушка. Я вглядываюсь в очертания ее фигуры под тонким белым одеялом, она крепко спит, подтянув колени к груди. По подушке рассыпались золотисто-рыжие волосы, розовые губки разомкнулись при дыхании. Я любуюсь нежным контуром ее скул, изящным разлетом каштановых бровей. Часть меня готова улечься, прижаться к ней, разбудить ее так, как она заслуживает, но мысленно я не здесь, не с ней. Когда меня настигает этот кошмар, я должен проживать его в одиночестве.

К тому же денек ожидается еще тот. Лучше подготовиться к нему заранее.

Стараясь не шуметь, я закрываюсь в ванной и смотрю на свое отражение в зеркале. Под красными глазами угрюмые тени – похудел после Суперкубка на несколько фунтов. Мне бы тренироваться перед летними сборами, но где там!

Меня ждет спортзал, но я все равно встаю под душ, чтобы смыть с себя ошметки кошмара, изгнать его из головы. Спина саднит, я пытаюсь разглядеть в зеркале длинные царапины поверх татуировки – желто-черного тигра – и не могу удержаться от смеха. Вчера она блестяще очистила мою голову от залежавшегося мусора. Вспоминаю, как дерзко она стояла передо мной, как потом пылала, как изгибалась, какой вопль исторгала ее глотка, когда она кончала в первый раз от моего языка, вцепившись мне в волосы, подсказывая мне, чего ей хочется…

Вот, пожалуйста, снова эрекция.

Не буду обращать на это внимание.

Стоит ей узнать, кто я на самом деле, – и она, наверное, поступит так же, как все остальные…

Там видно будет. Лучше не предвосхищать события.

После душа я на цыпочках возвращаюсь в темную спальню и, двигаясь с максимально доступной мне прытью, натягиваю костюм для тренировок, обуваюсь. Заглянув в кухню, я забираю документ с ее подписью и не глядя сую его в спортивную сумку.

На полу кухни что-то поблескивает. Я останавливаюсь. Рядом с кухонным островком остались лежать трусики, которые она сняла ночью. У меня распирает голову от воспоминаний о ней. Я инстинктивно нагибаюсь, подбираю трусики, прячу в карман. На столе лежит блок стикеров: я быстро пишу несколько слов и оставляю записку у нее на подушке. Она заслуживает правды.