Мы вынуждены сообщить вам, что завтра нас и нашу семью убьют. Истории из Руанды - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Гуревич cтр.№ 10

С великим к вам почтением…

Письмо было подписано пасторами Езекиилем Семугеши, Исакой Рукондо, Сетом Руаньябуто, Элиезером Серомбой, Сетом Себихе, Жеромом Гаквайей и Езекиилем Зигириншути.

Доктор Нтаки проводил меня до моей машины. На подъездной дорожке он остановился и сказал:

— Если мой отец совершал эти преступления, то, даже будучи его сыном, я скажу, что он должен предстать перед судом. Но я в это не верю.

* * *

Спустя 24 часа после нашей встречи пастор Элизафан Нтакирутимана сидел в своей машине, направляясь на юг по международному шоссе номер 35 в сторону Мексики. Агентам ФБР, висевшим у него на хвосте, показалось, что он как-то дергано ведет машину: он то прибавлял скорость, то притормаживал, перестраивался из ряда в ряд и снова резко разгонялся. За несколько миль до границы они вынудили его остановиться и взяли под стражу. Этот арест остался почти совершенно не замеченным американской прессой. Спустя несколько дней в государстве Берег Слоновой Кости был также арестован другой сын пастора, доктор Жерар, и спешно препровожден в трибунал ООН. Но у пастора была американская грин-карта и все прилагающиеся к ней права, и он нанял Рэмси Кларка, бывшего генерального прокурора, который специализировался на защите неприглядных политических дел, чтобы тот выступил против его экстрадиции. Кларк упирал на лицемерный довод о том, что это было бы неконституционно для Соединенных Штатов — выдать пастора (или любого другого человека) трибуналу, и судья Марсель Нотзон, который председательствовал на разбирательстве в федеральном районном суде, согласился с ним. Поэтому 17 декабря 1997 г., проведя 14 месяцев в тюрьме Ларедо, пастор Нтакирутимана был освобожден без всяких условий и оставался на свободе еще 9 недель, прежде чем агенты ФБР арестовали его во второй раз в ожидании апелляции на решение судьи Нотзона.

Когда я узнал, что пастор Нтакирутимана вернулся к семье прямо перед Рождеством, я вновь просмотрел свои заметки из Мугонеро. Я и забыл, что после моей встречи с выжившими мой переводчик Арсен попросил меня сходить вместе с ним в больничную часовню, где совершилось немало убийств; он хотел отдать дань почтения мертвым, которые были захоронены неподалеку в братских могилах. Мы молча постояли в пустой часовне с ее цементными скамьями. На полу перед алтарем были установлены четыре мемориальных гроба, покрытые белыми простынями с нарисованными на них черными крестами.

— Люди, которые это сделали, — проговорил Арсен, — не понимали идею страны. Что это такое — страна? Что такое человек? Они совершенно этого не понимали.

В знаменитой библейской притче старший брат Каин был земледельцем, а младший, Авель, — пастухом. Они оба принесли жертвы Богу: Каин от своих урожаев, Авель от своих стад. Приношение Авеля заслужило благосклонность Бога; приношение Каина — нет. И поэтому Каин убил Авеля.

Вначале Руанда была заселена жившими в пещерах пигмеями, чьих потомков сегодня называют народом тва. Это маргинализованная и лишенная гражданских прав группа, которая составляет меньше 1% населения. Хуту и тутси пришли позднее, но их происхождение и очередность иммиграции точно неизвестны. Принято считать, что хуту — народность группы банту, которая заселила Руанду первой, придя с юга и запада, а тутси — нилоты, они мигрировали с севера и востока, но эти теории опираются скорее на легенду, чем на документальные факты. С течением времени хуту и тутси заговорили на одном языке, стали следовать одной религии, переженились между собой и жили смешанно, без территориальных различий, на одних и тех же холмах, имея общую социальную и политическую культуру в небольших племенных союзах. Вождей называли мвами, и одни из них были хуту, другие — тутси; хуту и тутси вместе сражались в армиях мвами; путем браков и покровительства хуту могли становиться наследственными тутси, а тутси — наследственными хуту. По причине всего этого смешения этнографы и историки в последнее время пришли к согласию во мнении, что хуту и тутси нельзя с полным на то основанием называть различными этническими группами.

И все же названия «хуту» и «тутси» никуда не делись. Они имели смысл. И хотя не удается договориться о том, какое понятие лучше всего описывает этот смысл — классы, касты и ранги были в числе фаворитов, — источник такого разделения неоспорим: ХУТУ БЫЛИ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦАМИ, А ТУТСИ — СКОТОВОДАМИ, В ЭТОМ И СОСТОЯЛО ИЗНАЧАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО: СКОТ — БОЛЕЕ ЦЕННЫЙ АКТИВ, ЧЕМ ПЛОДЫ ЗЕМЛИ, и хотя некоторые хуту владели коровами, а некоторые тутси возделывали землю, слово «тутси» стало синонимом политической и экономической элиты. Как полагают, эта стратификация общества ускорилась после 1860 г., когда мвами Кигери Руабугири, тутси, взошел на трон Руанды и инициировал серию военных и политических кампаний, которые расширили и укрепили его владычество над территорией, размеры которой почти совпадали с размерами нынешней республики.

Однако нет никаких надежных письменных источников, отражающих доколониальное состояние страны. У руандийцев не было алфавита; их традиция была устной, и следовательно — пластичной; а поскольку руандийское общество крайне иерархично, истории, которые они рассказывают о своем прошлом, обычно продиктованы интересами тех, кто в данный момент стоит у власти — либо руководя государством, либо противостоя ему. Разумеется, в основе исторических дебатов о Руанде лежат противоборствующие идеи об отношениях между хуту и тутси, так что, увы, доколониальные корни этих отношений так и остаются в основном непознаваемыми. Как заметил политический мыслитель Махмуд Мамдани, «то немногое, что сходит за исторические факты в научных кругах, следует считать гипотетическим — если не откровенно вымышленным, — и это становится очевидным, поскольку постгеноцидная трезвость побуждает историков всерьез воспринимать политическое применение, выведенное в их собственых трудах, а читателей — подвергать сомнению уверенность, с которой были выдвинуты многие утверждения».

Так что руандийская история опасна. Как и вся человеческая история, это летопись последовательной борьбы за власть, а ВЛАСТЬ В ОЧЕНЬ ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ СОСТОИТ В СПОСОБНОСТИ ЗАСТАВИТЬ ДРУГИХ ЖИТЬ ВАШЕЙ ВЕРСИЕЙ ИХ РЕАЛЬНОСТИ — ДАЖЕ ТОГДА, КАК ЭТО ЧАСТО БЫВАЕТ, КОГДА ЭТА ВЕРСИЯ ИСТОРИИ НАПИСАНА ИХ СОБСТВЕННОЙ КРОВЬЮ. Однако некоторые факты — как и их понимание — остаются неколебимыми. Например, Руабугири был наследником династии, которая, как утверждают, вела свой род с конца XIV в. Пятьсот лет — очень долгий срок жизни для любого режима, в любую эпоху, в любом месте земного шара. Даже если мы предположим, что сказители-летописцы королевского рода преувеличивали или считали время иначе, чем мы, и что царствование династии Руабугири длилось всего пару столетий, — это все равно зрелый возраст, а такая долговечность требует организации.

К тому времени, как пришел к власти Руабугири, руандийское государство — сильно выросшее с тех пор, когда оно представляло собой одиночный клановый союз, владевший одним холмом, — управляло большей частью территории, которая ныне составляет Южную и Центральную Руанду. Управляло с помощью жесткой многослойной иерархии военных, политических и гражданских вождей и правителей, помощников вождей и наместников. Священники, сборщики податей, клановые лидеры и армейские вербовщики — все занимали отведенное им место в порядке, который связывал все холмы в королевстве вассальной верностью мвами. Дворцовые интриги среди растущего двора мвами были не менее затейливыми и вероломными, чем при любом королевском дворе, описанном Шекспиром, и дополнительно осложнялись официальным многоженством и сосредоточением громадной власти в руках королевы-матери.