Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - читать онлайн книгу. Автор: Метсур Вольде cтр.№ 27

Сегодня многие люди говорят про «Кино» совершенно не по делу. Каждый, наверное, говорит про «Кино». У нас совершенно не было возможности записывать музыку. Была точка Тропилло и вот этот вот домашний звук, где нельзя было барабаны записывать, в квартирке в тесной у Вишни или еще в каком-то театре, там, где Цой с Рыбой записывался. Полная жопа, в общем. Что касается фигуры Вишни… С ним связана «Группа крови». Аааа, еще были так называемые «Неизвестные песни». «И букет в моих руках давно завял, давно зачах». Вишня, муха бл…ская, издал их потом в таком непотребном виде… То, что «Кино» у него забрало после смерти Цоя все болванки, он, конечно, врет. Кто забрал-то? Нет, нет. Если Каспарян ничего не помнит, я тоже не помню. Игорь Тихомиров, конечно, вменяемый, я в нем уверен, и у меня нет никакого беспокойства по этому поводу.

В. К.: «Группа крови»?

Г. Г.: Альбом «Группа крови» писался у меня дома. От начала и до конца – весь. Я не помню, чтобы Виктор ездил играть концерты с Каспаряном. В то время Виктор один ездил. Ездил зарабатывать. Квартирники, сольники, КСП, песни под гитару – ради бога. Я всегда ненавидел песни под гитару и вообще думал про альбом «45», что это ПТУ. И моя задача была вынуть Витю из контекста самодеятельной песни, из этой жопы, простите. А как формат этого не существовало в принципе. Может быть, пару раз вдвоем они куда-нибудь съездили в Дубну какую-нибудь… Ради бога. Я ничего об этом не знаю. Это совершенно не приветствовалось и не обсуждалось. All right?

А что касается «Группы крови», то она была записана у меня дома, а у Вишни мы только аппаратуру для сведения брали. Мы пришли к нему с утра… Или днем. К вечеру альбом был сведен, и мы еще наигрывали у Вишни дома, а сводили на бобину такую, на 38-й скорости. Где-то к вечеру, к ночи все было готово. А на утро Джоанна Стингрей как будто бы увозила наш альбом в Америку. Она улетала, да… И Вишня, эта хитрая, толстая жопа, ночью съездил в Москву и продал альбом. У него были контакты там с ларечниками по стране, в разных городах, и он продал наш альбом им. Поэтому сегодня он говорит, что это он сделал группу «Кино», потому что после выхода альбома «Группа крови» таким образом, неопубликованным, пиратским образом, о нас узнали все. Буквально через месяц из каждого окна неслось: «Группа крови на рукаве»… Если это действительно правда, то этот пиар-ход, что ли, нельзя умалять. Цой к этому никак не отнесся. А как к этому относиться? Как говорится – и волки целы, и овцы сыты…

В. К.: Правда ли, что вы забыли оригинал альбома «Звезда по имени Солнце» в такси?

Г. Г.: Ложь, чушь и наговор мудацкий. Ничего я не забывал, никакой оригинал. Не было никакой потери. Тогда записывали пробные какие-то сведения, и у меня были сведения на моей кассете, которые лично самому нравились и которые никаким образом не могли быть оригинальным сведением. Там было, может, больше секвенсеров. Во время очередной поездки из Москвы в Петербург у меня из кармана эту кассету подрезали. Самое главное, что там была моя музыка, композиторство. И еще несколько треков, просто так сведенных. Так что ничего я в такси не оставлял.

В. К.: А что получилось с «Последним героем»?

Г. Г.: Это был заказ. Был заказ, но никаких инвестиций. Французы издают пластинку у себя, а мы предоставляем им уже записанную музыку. Мы, как всегда, записали все у меня дома, по накатанной программе, и принесли им обычную кассетку. А они: «Вы что, издеваетесь над нами?» Им не понравилось, типа у них правительственный уровень, столько пафоса, а мы им тут кассетку… И нам пришлось скорее все перезаписывать. Обложку для альбома мы делали с Витей, но французы все потом переделали на свой лад. Чуть-чуть иначе было изначально. С другой стороны, мне эта пластинка совсем не нравится. Эти придурки старались копировать все нота в ноту, получилось повторение, все как-то скучно, вымученно, сухо, причем мы не участвовали на сведении, и они там, эти рок-н-ролльщики французские, все загладили и затерли.

В. К.: Относительно «Черного альбома»… Действительно ли вы не принимали в нем участия, как утверждал Артемий Троицкий?

Г. Г.: Прошу прощения, этот вопрос очень важен для меня. Это какая-то личная «любовь», и очень специальная. Я так и не разобрался в этом. В общем, там было столько других вопросов, связанных с юриспруденцией, что до этого я так и не дошел. Это последовательный слив, непонятно откуда исходящий. Я решил, что это Юра Айзеншпис или, может быть, Мороз решил почистить поле правовых возможностей, последовательно слив меня из этого альбома. Хотя я принимал в нем участие от начала до конца. В Париж на сведение ездил, сидел в студии и программировал барабаны. Тщательно контролировал все мозговые процессы участников-музыкантов. И потом появилось то издание впервые на CD, в нем была заказная статья Артемия Троицкого, где из трех предложений одно было: «А, кстати, Георгий Гурьянов участия в записи «Черного альбома» не принимал». Какое внимание к моей маленькой персоне! Может, лучше было бы что-то другое написать, более интересное, чем такую ложь? Вообще, я бы не сказал, что у нас с Троицким есть какая-то антипатия личная. Мы не друзья, но… Я правда не знаю, откуда это взялось. Это ложь. Спросите Каспаряна, Тихомирова или Наташу (Разлогову. – Примеч. авт.) – они подтвердят. Это мое, я вложил себя полностью в этот альбом. Как это я не принимал участия? Прошу прощения. На самом деле многие мои враги хотели бы, чтобы меня вообще не было никогда.

В. К.: Что можете рассказать о песне «Малыш»?

Г. Г.: Мало кто знает, что «Малыш» – это песня для Пенкина. Я как-то в Интернете видел форум, где люди спорят, обсуждают, кому она посвящена. И там у них три варианта: первый – жене, второй – любовнице и третий – сыну… Но люди просто не знают истории.

В. К.: Остался ли у вас в памяти концерт в кафе «Метелица» в Москве в 1986 году?

Г. Г.: Я помню его прекрасно. Но поиграть там не удалось. Две-три песни, и все. Это тоже самое, как и на концерте для фильма «Асса» в Зеленом театре, для массовки. Ужасно раздражало: все было так кинематографично, так великолепно, но эти уроды сняли свое убогое кино и выключили звук. Перед нами целый час «Звуки Му» били по мозгам, дорвались до аудитории. И играли, и играли… Цой, помню, никак не отреагировал. Если на все такое реагировать… А я вот очень злился. Но этот пузырь, конечно, поганый – Соловьев (Сергей Соловьев, кинорежиссер. – Примеч. авт.), так всех смог нае…ть, прошу прощения. А перед людьми кто будет отвечать? Я все видел, все это на моих глазах было. Поэтому в этом фильме я как какой-то злобный карлик, в стиле «я вас всех убью». Очень хотелось ударить по камере тяжелым предметом!

Что касается песни «Перемен!»… Нет в ней никакой политики! Абсолютно философский трактат. Вообще ни слова о политике – только о внутреннем мире. Романтический взгляд. Но то, что песню воспринимают неправильно, появилось не сейчас. Тогда через год-два после того, как песня была написана, она стала гимном перестройки. И сейчас, и тогда она как знамя. Каждый понимает, как он хочет, по-своему. Поэтому песня «Перемен!» подходит любому, даже политическому движению.

В. К.: Помните ли вы выступление в Доме кино в 1987 году? Когда в зале были разные знаменитости, в том числе Роберт Де Ниро.