Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - читать онлайн книгу. Автор: Метсур Вольде cтр.№ 33

Рисовал, да, типа комиксов. Было такое. Машинку какую-нибудь со сморщенным носом. В стиле Маяковского даже, но это не такие угловатые были формы. Он, кстати, на Маяковского чем-то был похож, когда без прически. Был у него, конечно, свой стиль.

А фломастеры я ему всегда заряжал ацетоном, как сейчас помню. Тогда же был дефицит фломастеров. По-моему, ему даже мой отец из-за границы их привозил, BIG, итальянские, набор из двенадцати штук. И так как фломастеры высыхали, а рисовать-то надо было чем-то, вот я и заряжал их ему ацетоном. Один раз, помню, переборщил, и они стали такие мягкие. Помню, мы сидели с ним на уроке, и он мне их показал: «Смотри!» (Смеется.) В школе дружили, конечно. Почему и не помнит никто ни его, ни меня, потому что мы были обособлены, и никто не может про него толком ничего сказать. Пришли, отсидели свое в школе и ушли по своим делам.

Лично меня постоянно выгоняли с уроков за внешний вид – и его, естественно, тоже. Тогда была синяя форма, как сейчас помню. Так как мы были в начальном классе – это был класс четвертый-пятый, – нам была положена такая дурацкая короткая курточка с синими штанами, а мы купили сразу пиджак для старшеклассников. Точно помню, что мы заранее эту форму носили. Может быть, привлекали его за то, что пионерский галстук не носил. Я, лично, не любил его носить, и он тоже. Ну, а так… Не дрался, не скакал, никого не бил, занимался своими делами. Родители его, я так понимаю, спокойно ко всему относились. Мать у него в университете работала, отец – не знаю кем. У меня, кстати, мать в университете, и тоже геолог. А отец – геофизик. Наши родители даже знали друг друга».

Светлана Кунихина:

«Рисовал всегда здорово! Но ни один свой рисунок не отдал. В школе были выставки рисунков, так его не удалось уговорить выставить свою работу. Я хорошо помню, как учительница рисования уговаривала его, а он на полном серьезе ей объяснял, что рисунок его не удовлетворяет, его надо доработать, и так и не отдал, хотя точно знал, что в школе его рисунку нет равных. Это пятый класс был».

В 1974 году Георгий вместе с родителями переехал в Купчино, на Будапештскую улицу, дом № 74.

Владимир:

«Мы учились в 7-м и 8-м классах. Когда мы въехали в этот дом, он был только построен, как и школа. И все, кто переехал в новые дома, попали в эту школу. Сюда не вселяли сотрудников какой-либо отрасли. Раньше такого не было. От всех предприятий заселялись. У меня, например, мама от фирмы «Мелодия». Въезжали и инженеры, и, как говорится, обычные рабочие, и академики.

Во дворе атмосфера была дружеской. Собирались порой до ста человек. Появлялась и гитара. Пели то, что было популярным. Но Юра слушал в основном западное: Led Zeppelin или Uriah Heep, – видел у него пластинки этой группы. Частенько даже бывало: выставит в окно колонки, врубит на весь двор!.. Тогда же эти диски стоили довольно-таки дорого. Их привозили из-за границы.

Родители у него были геологи. Очень интересные люди. Я не помню кто, но вроде бы отец преподавал в университете. Сперва здесь жили мать, отец, он и бабушка. Сестры здесь не жили. Приезжали иногда. Я помню и Олю, и Наташу. Но я мало с ними общался».

Борис Стожаров:

«Был такой кинотеатр «Кинематограф» в ДК Кирова, в котором шли хорошие фильмы, и мы там часто зависали. Я часто приезжал к нему в Купчино по поводу переписывания пластинок. Он у кого-то там все время стрелял пластинки – тогда же это все был дефицит, – у какого-то знакомого, который жил рядом. Георгий у него брал, звонил мне, я приезжал, тащил свой магнитофон. У него была «Вега-101», и мы все время что-то переписывали. Потом он стал ко мне приезжать, когда у меня появился хороший проигрывать. И он все это переписывал в каком-то большом количестве, я не знаю зачем. Так как он хорошо рисовал, то иногда оформлял мне обложки. Пятый (Led Zeppelin, год выхода 1973. – Примеч. авт.) я переписал на бобины 270 м, а он мне целиком нарисовал вот этих мальчиков фломастерами. Жаль, что не сохранились».

Два последних класса Георгий учился в школе № 363 (до 1976 г.). В 1975 году окончил художественную школу № 1.

Владимир:

«Художественные таланты у него были, да. У нас была такая ситуация, не помню, то ли в 7-м, то ли в 8-м классе: спортивные интересы типа, кулачные бои. Знаете, не как сейчас, а до первой крови. То есть если человек падал, то его не трогали. Георгий в этих драках не участвовал. Но он это фиксировал все в своем дневнике. Каждый день. Не только драки, а вообще все необычное, что происходило в школе, он зарисовывал. Можно было определить, в какой день какая новость была интересной. Я этот дневник видел неоднократно, потому что жили рядом, вместе в школу ходили. Или я к нему заходил, или он ко мне».

Уже в то время Георгий старался выделяться среди сверстников.

Владимир:

«Тогда он был длинноволосый. Я тоже был длинноволосый. За это нас из школы частенько отправляли домой. Выделяться он стремился, и даже такая была ситуация в школе: директор, не знаю даже, как сказать, то ли строгая, то ли не строгая, но не совсем нас понимала, как и мы ее. А у Георгия цвет волос был такой огненно-рыжий, или огненно-красный, к каштану ближе. Но это были свои волосы, не крашенные. И вот директор однажды послала его домой со словами: «Пока нормальный цвет волос не примешь, в школу можешь не приходить». Пришлось доказывать, что это его цвет. Была такая ситуация в школе, целая заморочка из-за того, что у него был такой цвет волос».

Роберт Сюндюков:

«Георгий не был таким уж оголтелым хиппаном. Все носили длинные волосы, тем паче «неформалы», просто такое время было, и все. У меня у самого были длинные волосы. Я принес ему как-то фотографию, где я в драповом пальто, при галстуке, в винтажной папиной нейлоновой белой рубашечке – папаша привез откуда-то японские рубашки. Кстати, когда папа умер, Георгий сказал, мол, нельзя ли забрать эти рубашки?… Так вот, я ходил в галстуке, в начищенных ботинках, опрятный, с вымытой головой. У нас просто фотографии есть, будто под ксерокс: у него такое же пальто, рубашка, кажется, курточка, как у меня, и галстук. И, когда я ему показывал эти фотографии, он говорил: «Да, вот это классно!..» Ему нравилось».

Владимир:

«Я бывал у него дома неоднократно, но не помню, чтобы его комната была выкрашена в черный цвет. Возможно, это было уже позже, когда он учился, может быть, в училище. Хотя… может быть, даже и это было, не могу вспомнить, все-таки тридцать с лишним лет прошло.

Наши увлечения разделялись. Понимаете, раньше можно было заниматься любыми увлечениями. Ничего не ограничивалось. Выбор был огромный. От финансов это не зависело. И если у тебя есть хотя бы какой-то маленький талант, то тебя сразу брали и помогали тебе. Ну, вот как я, например, в спорт попал. Приходили тренеры в школу, смотрели, кто что может. Подходили, приглашали, и мы занимались. Никаких вопросов не было. Любые стадионы предоставлялись.

А Георгий выбрал искусство. Это было его. И духовное, и душевное. Человек, который умеет рисовать, выбирает то, что ему нравится, естественно. Ну и развивался в этом. У него были довольно интересные наброски и картины. Показывал неоднократно то, что будет сдавать, спрашивал: «А тебе какая больше нравится?» Но я в искусстве не очень понимаю, указывал на то, что мне нравится. Насколько помню, он рисовал в основном то, что задавали в художественной школе. А личное… по музыкальным темам что-то мог нарисовать. Тех же Led Zeppelin, Black Sabbath показывал, хвастался. Но я к этим вещам тогда был равнодушен. Мне другое нравилось.