Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - читать онлайн книгу. Автор: Метсур Вольде cтр.№ 44

«И снится нам…» Группа «Новые художники» и «Свободный университет» (Ленинград. ДК Железнодорожников)

В октябре 1989 года выходит номер журнала «Искусство» с картиной «Земля – Солнце» на обложке

В этом же году в клубе «Курьер» (ДК Связи) в Ленинграде Тимуром Новиковым был организован первый gay-friendly-рейв. Одновременно это была выставка неоакадемистов, где также были представлены работы Георгия Гурьянова.

Андрей Хлобыстин:

«Во время первых рейвов в России я был в США. Во время проведения первой рейв-вечеринки в Ленинграде в клубе «Курьер» в ДК Связи я был в Нью-Йорке. Гурьянов был одним из организаторов, там висел его автопортрет».

Роберт Сюндюков:

«В живописи у Георгия взгляды тоже были очень широкие, но некоторых художников он, безусловно, выделял. Ему нравились картины Марианны Вертинской, у них чем-то схожая манера письма, работы Андрея Крисанова, Андрея Медведева, конечно, Тимура Новикова, да многих его друзей. Дома у него висели картины Новикова, Цоя, Владика Монро, Медведева, Крисанова, Егельского, Макарова, а еще его собственный фотопортрет работы Тобрелутс, где он с сигарой (забавно – на самом деле он терпеть не мог сигар). Я уж не говорю про Уорхола, Харинга и прочих. Дали он просто обожал. Конечно, Георгий любил и великих: Караваджо, Веласкеса, Леонардо, Микеланджело. Он учился у них. Наши «высшие» художественные заведения в основном, мягко говоря, нивелируют индивидуальные особенности, поэтому Георгий сознательно бросил «Серовку».

В 1990 году в Ленинграде, в расселенном, предназначенном под снос доме на Фонтанке, 145, поселились художники, музыканты, тусовщики – и открылся легендарный техно-клуб «Танцпол». Название придумал Георгий Гурьянов, который жил в сквоте напротив.

Андрей Хлобыстин:

«Кстати, скорее всего, название «Танцпол» для клуба на Фонтанке, 145, было предложено Гурьяновым. Проводившуюся вечеринку «Гурьянов-пати» на Фонтанке не помню – все слились в одну. Но впервые специально были сделаны майки с шелкографиями».

Александр Сенин:

«Я не могу точно сказать, с кого начался лучший и единственный в своем роде «фонтанный» проект, но это место стало одним из последних, где мы с Георгием регулярно сталкивались. Вообще, Фонтанка – последнее тусовочное место (хотя я никогда себя к тусовщикам не относил), которое всех нас объединило – если хотелось кого-то найти, искали там. И находили практически всегда.

Впервые я туда попал с художником Виктором Снесарем после какой-то вечеринки у него дома – его мастерская была с другой стороны улицы, выходящей на реку, и он нам («Петле Нестерова») устроил ночную экскурсию… Витя к тому же исполнял в то время почетную роль продюсера группы «Дурное Влияние», наших друзей. И дискотеку еще тогда только собирались там устраивать. Но уже буквально через пару месяцев мы с Эдом (Нестеренко. – Примеч. авт.) стали туда периодически захаживать и своих иностранных приятелей туда заводить на сеты Гарика, Хааса и Гурьянова, разумеется. Да и подрастающее поколение, прошедшее строгий фейсконтроль старших товарищей, уже заявляло о себе в полный рост.

Золотое время. Восторг. Но об этом лучше пусть Игорь Борисов вспоминает – он на Фонтанке был одним из главных».

Игорь Борисов:

«Во-первых, это был сквот. Первый там поселился Ваня Мовсесян – известный знаток сквотов и специалист по ним. А потом постепенно остальные подтянулись – с легкой руки Тимура Петровича и с мощных физических усилий Леши Хааса, очень работоспособного человека. Я помню, что он буквально сутки не спал, разламывал в одиночку стены того места, что потом и называли «Фонтанкой, 145». Он же перегородки все сносил, был как мельник на мельнице, весь покрытый белым, пылью с ног до головы – просто одного цвета, как скульптура самого себя гипсовая. И точно так же у меня были проблемы с жильем, и так же хотелось зажить на широкую ногу без электричества и воды. Ну, про электричество и воду я, конечно же, преувеличиваю… Точно так же у меня там был свой сквотик во дворе, у многих был… А потом, к всеобщей радости, поблизости и дискотека открылась. Георгий туда недельки две поприходил-поприходил, а потом раз – и напротив квартирка для Георгия образовалась, куда он с радостью оперативно переехал. Жил на одной лестничной площадке прямо напротив «Танцпола на Фонтанке»: направо вход на «Фонтанку» к Хаасам, налево – к Георгию. Такой своеобразный чиллаут. Наверное, лучший клуб, лучшие времена, лучшее восприятие музыки и совершенно иные вечеринки, не сравнимые ни с чем. Ну, это был вообще во всем мире всплеск подобной культуры.

Этот период продолжался довольно долго. Я думаю, года два это все происходило. А потом уже начались и Женя Бирман с Иваном Салмаксовым, и начались уже более массовые рейвы: Москва, Планетарий, Гагарин-пати, Мобиле в Крылатском и многое-многое-многое. Не стоит забывать, что это был сквот, не арендное помещение. И нас оттуда выселяли неоднократно. В итоге выселили. Стала приезжать милиция, двери заколачивали…

Бандиты там особо не тусили. Они там стали появляться в качестве вечериночных гостей, но какая-то такая верхушка бандитского сообщества, которая сама бы не хотела пересекаться с другими бандитами. Как же без бандитов в то время… Но как раз в то время нам они особо не мешали, мероприятие некоммерческое, что там можно набандитствовать… В то время уже и «Туннель» открывался, и Леша потом пропадал в «Туннеле», он же, собственно говоря, рулил и «Фонтанкой», а не так уж и легко жить в клубе, где проходной двор. Место себя переросло, в тестовом режиме проработало год-полтора, наладилась какая-то команда, появились диджеи… Приезжали же многочисленные гости: и Вестбам, и Янис (Янис Крауклис. – Примеч. авт.), приезжали все-все-все… Кого только не было. Потом выяснилось, что, может быть, имеет смысл превратить это в профессию и отнестись чуть-чуть посерьезнее. Вот и был построен «Туннель» на Петроградке, и «Фонтанка», в принципе, перестала быть нужна. К тому же, конечно, я думаю, что некоторые бытовые недостатки не позволяли все-таки безостановочно протекать веселью. А с другой стороны, хорошее место как-то особо долго и не должно работать: оно должно вспыхнуть и остаться таким светлым и ярким пятном в памяти, а потом просто исчезнуть. Без ностальгии, слез и сожалений.

Слава о месте, судя по всему, разрослась по всей стране. Тот же диджей Грув там оказался… Ой, Женя был очень смешной! Я не помню, кто его туда привел. Но он был совершенно из другой истории, учился в консерватории. Вокруг неформалы, и Женя такой, в костюмчике… Но энтузиазм его все-таки привел, и в эту сферу, собственно, он и отправился в конце концов. Он так и не стал по большому счету настоящим электронным диск-жокеем. Технически он, конечно, совладал со всеми, но все-таки он мейнстримовский такой персонаж. Что и привело его ко всем этим ремиксам Алисы Фрейндлих, «Счастье есть» и пр.

Да, я видел, конечно, как Гурьянов работал в мастерской на Фонтанке, писал свои большие полотна. Он работал постоянно. Очень много, медленно и подолгу писал. Это правда, он постоянно работал. Опять же, совершенствовал, исходя из своих перфекционистских предпочтений. Когда какие-то фанатки пронюхали, что на Фонтанке музыкант из группы «Кино» поселился, то на лестнице еще, помимо этих рейверов наших, завелись фанаты и фанатки. А Юрис ему подарил огромный резиновый дилдо, из пористой резины какой-то, длинная такая фигня, как резиновая дубинка. В общем, один раз я как-то застал Георгия гоняющим этих персонажей резиновой этой палкой: «Марш отсюда! Сколько можно!..» Они там на дверях что-то еще писали… Звонят, стоят и просто смотрят – такие, знаете, подростковые страсти, подростковый максимализм. В принципе, понимаю все это, но не разделяю».