Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - читать онлайн книгу. Автор: Метсур Вольде cтр.№ 57

Выставки его наверняка посещала, я часто хожу на выставки современного искусства, но его работы лучше всего помню у него в мастерской».

Ольга Остерберг:

«В середине 2000-х готовилась персональная выставка Георгия в одном из московских музеев современного искусства. Выделялись большие деньги на проведение выставки, в том числе и на издание каталога. Однако ничего не сложилось. Георгий сказал мне такую фразу, которую я не забуду никогда: «Вы знаете, Ольга, я не могу издать каталог, так как мне нужно собрать все работы и их доделать, я не доволен ни одной!» Есть знаменитая история: коллекционер купил у Георгия работу, и когда картину уже стали выносить из мастерской, он ее все еще дописывал! И сколько раз такое было: мы собираемся на ярмарку «Арт-Москва», вечером с Георгием у него в мастерской упаковываем работу, а утром я приезжаю ее забирать и вижу, что работа стерта! Эту работу уже готовы, допустим, купить, а Георгий говорит: «Я посидел, посмотрел и понял: не то лицо у этого морячка, нужно переделать». С ним очень тяжело было работать. Я, наверное, была единственной, кто с ним так много лет сотрудничал. У нас с Георгием все сложилось очень душевно!»

Роберт Сюндюков:

«Георгий очень любил гаджеты, но такие, чтобы, как говорится, с человеческим лицом. Он купил первый айфон, когда тот только появился в России. Ему нравилось: нет кнопок, все пальцами делается, шрифты хорошие. Ноутбук у Георгия в основном для игр использовался. Почту он никогда не проверял и писем не писал. Тогда были еще «аськи» всякие, чаты – он ими никогда не пользовался. Веб-камеру, Рашидом (Нугмановым. – Примеч. авт.) подаренную, вообще тряпочкой какой-нибудь всегда завешивал, даже у выключенного компа, – не доверял. Но вот Mac Pro, который был еще в прямоугольном алюминиевом корпусе, очень любил – харизматичная же машина. Георгий любил такие, что называется, казуальные игры. Например, была такая старинная игра Spin Doctor для Mac. Вообще он любил арканоиды, ну, где нужно расшибать блоки, Ricochet Infinity например. Он виртуозно играл в них, иногда круглыми сутками. То есть если там можно было набрать десять тысяч очков, то он их набирал. Он был уперт.

Составляло для него определенное неудобство, что он не мог, например, электронной почтой пользоваться, обращался ко мне, чтобы я помог. Мне доверял. Я создавал для него десятки ящиков, от которых он тут же терял пароли. Потом эти ящики переполнялись письмами. Я не знаю, может, Георгий и отправил за свою жизнь несколько е-мэйлов, так их вообще должно держать в коллекции, это же редкость большая – шучу, конечно, но тем не менее. Ему нравились эсэмэски, но из-за зрения не пользовался ими. У него зрение было не очень – дальнозоркость профессиональная, то есть он не любил мелкие тексты, поэтому книжки с мелкими буквами и инструкции вообще терпеть не мог.

Но он все равно все время покупал себе какую-нибудь новую технику. Если появлялась какая-нибудь дорогущая цифровая камера от Sony, в корпусе из титана, в самолетном tax-free, то как же он мог ее не купить? Или электробритву какую-нибудь последней модели – тоже никогда бы не пропустил, тем более он же в основном стриг себя сам, потому что не любил лишний раз с кем-то общаться, пересекаться в смысле «сервиса»…

Но, конечно, с друзьями все было наоборот, он любил общаться постоянно. Компанейский он был в этом смысле, и всегда цельным во всех своих ипостасях: то есть он в равной мере был и музыкант, и художник, и модник, и философ, если хотите. И если он шел по улице, а навстречу ему другой человек и он не знал, кто это такой, то он все равно получал большую порцию впечатлений даже от внешнего вида. Повторюсь, Георгий всех заражал своим радикализмом. Например, я раньше покупал всегда курточки и прочее чуть больше размером – мне почему-то нравилась такая мешковатость в одежде, но он это забраковывал. Говорил, что лучше на размер меньше купить. И убедил, кстати. Покупаю одежду теперь, как это не смешно, чуть ли не на размер меньше. Он всегда очень остроумно критиковал или даже высмеивал, если что-то было не так. Он был модник, причем не такой категории, про которую кто-то сказал: «мода – это для богатых бездельников», Георгий не был бездельником или каким-нибудь румяным рантье. То есть он зарабатывал своими руками, и завораживали его не сами по себе дензнаки, а возможность потратить их на самые лучшие наряды. И на шампанское, конечно, – куда же без него. Наверстывал, как мог, упущенное… А больше всего в жизни ненавидел, как сам говорил, котлеты по-киевски, не мог даже слышать про них. Представьте себе гастрольный график группы «Кино», и во всех городах в меню одни и те же вышеупомянутые котлеты. Конечно, когда появилась возможность, в дело пошли устрицы.

А вообще, сумбурный у меня получается рассказ, потому что с Георгием связаны разные годы, разные впечатления, разные движения, разная мода, разные события, настроения. Понятно, что тут еще до- и постперестроечная судьба поколения, когда вроде бы не успели поднять железный занавес, но уже начались зарубежные выставки, а к внутренней свободе приложилась и внешняя свобода. Георгий, конечно, сразу попал на Запад и очень гордился тем, что одним из первых пробил «окно» туда, что он был завсегдатаем тамошних самых злачных мест, одним из первых из России. Попадая туда, все думают, что они первые, а им говорят: «Да, был тут такой Георгий!..» А на Западе, как он говорил, всем башню посрывало от его красоты и дерзости. И он очень это ценил…»

Татьяна Анисимова:

«Мы виделись с Георгием где-то в 2005 году, или около того, точно не помню, где-то на открытии выставки, возможно, в Мраморном дворце или в галерее «Д-137». К тому времени я сама выступила в качестве куратора, готовила посмертную выставку живописи и графики отца Андрея Филиппова и подарила Георгию буклет. Он был немногословен. Я поняла, что его здоровье серьезно ухудшилось…»

Роберт Сюндюков:

«Георгий любил раритетные шмотки, старинные плащи, фраки, шляпы, коробки шляпные… Вообще, моду он чувствовал, но не так тупо, как бывает: просто в журнале или по fashion-TV что-то увидел – и побежал покупать. Нет, он сам все выбирал. Не только классику. И тут его выбор был порой весьма экстравагантен, например, марка Comme des Garcons ему очень нравилась, у них мужская линия вообще довольно оригинальная, но она шла ему как редко кому. Все эти смешные, немножко детские наряды, топырящиеся на спине курточки – на нем они выглядели весьма привлекательно, ну это и так все знают. А про «Жэ-Пэ-Гэ» (Жана Поля Готье), как Георгий обычно говорил, вообще молчу, и это все было ему к лицу. Молодцу, как говорится…

Ну, он, может, и старался, как и любой нормальный человек, чтобы у него были хоть какие-то небольшие сбережения на совсем уж «черный день», но так бывало далеко не всегда. Например, когда мне нужно было срочно лететь к больному отцу, а у меня в тот момент как-то совсем не было денег – он отдал мне все свои деньги, какие в тот день у него были. И я этого никогда не забуду. Я всегда старался отвечать ему тем же, и он знал это, поэтому мы и дружили так долго. А вообще он тратил легко, с удовольствием, можно сказать, смачно. Нет, естественно, он не был идиотом, для которого деньги – это фантики, он знал им цену, он же сам их зарабатывал, просто считал, что жизнь и молодость слишком быстротечны, чтобы заниматься накопительством, знал, что ему не грозит пенсия и все такое прочее, что при его образе жизни как-то недальновидно, так скажем, откладывать на старость. У него была своя жизненная арифметика. Например, он любил скидки в магазинах (и вообще всякие бонусы и скидки), поэтому покупал много всего. И считал, что если он экономит, то зарабатывает. Что если он потратит в каком-нибудь магазине, допустим, 50 000 евро вместо 100 000, то он, получив бы пятидесятипроцентную скидку, считал бы, что как минимум 50 000 он уже заработал. Неважно, что хотя их как бы нет и вообще-то и не было, а были только потраченные деньги, но он всегда считал, что сэкономил «полтос». Я утрирую немного, конечно. Но он считал, что его наряды стоят этого. И он умел носить их. Кому-то эти костюмы Карнелиани или, тем паче, Жан-Поля Готье могли бы быть без толку, но только не ему…