Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - читать онлайн книгу. Автор: Метсур Вольде cтр.№ 63

Александр Цой:

«С Георгием мы познакомились на съемках фильма «Цой – «Кино» в мае 2012-го. Взаимная симпатия, безусловно, была, но, к сожалению, у нас банально не хватило времени, чтобы по-настоящему подружиться.

Я видел работы Георгия – у него дома и в каталогах и журналах. Я не большой эксперт в живописи, но мне они, безусловно, нравились.

У некоторых людей есть мнение, что Гурьянов – «никакой барабанщик»… Я имел честь один раз поиграть с ним у него дома, и мне показалось, что он великолепный ударник. Вообще, подобные заявления о барабанщике одной из самых популярных на постсоветском пространстве групп мне кажутся великой глупостью.

Смерть отца имела чудовищные последствия для моей семьи, группы «Кино» и всех связанных с ним людей, на фоне чего судебное разбирательство о правах на аранжировки «Кино» в конце 90-х мне вообще не кажется значительным.

Не могу говорить за Георгия – нравилась ли ему песня «Атаман». Судя по тому, что он в ней сыграл, мнение, будто ему эта песня не нравилась, мне кажется сомнительным. Я считаю, что особых проблем или недопонимания во время съемок фильма «Цой – «Кино» не было. Все участники, включая меня, были в достаточной степени напряжены, впервые, после долгого времени, появляясь вместе на телеэкране в контексте группы «Кино», особенно учитывая, что фильм «Цой – «Кино» делался в сжатые сроки и времени осознать и обдумать происходящее ни у кого особо не было. Не могу, опять же, говорить за Георгия, но мне показалось, что он как минимум не пожалел о том, что принял участие в фильме».

Дмитрий Мишенин:

«Я помню, как я был последний раз у Георгия в гостях и в какой-то момент понял, что больше не хочу там оставаться, и, наверное, никогда больше к нему не приду. Это произошло совершенно спонтанно. Появилось сильное раздражение – но, конечно, не на Георгия, а на его окружение. Это было ровно за год до его ухода. После съемок документального фильма о «Кино» для Первого канала, когда у него собралась банда его приятелей, которые тут же стали забивать папиросы. Я утомленно оглядел этих людей, которые не менялись, наверное, с 70-х годов, молча собрался, извинился перед Георгием и быстро вышел. Он проводил меня, как всегда, до дверей, я обнял его и сказал, чтобы берег себя. Помню его извиняющийся взгляд за своих гостей и улыбку. Как всегда, когда он понимал причину, по которой я сваливал. Вот и все. А я с такой радостью и освобождением сбежал по старинной лестнице, выскочил на улицу, вдохнул полной грудью свежий непрокуренный воздух и поймал такси. Как сейчас помню это чувство облегчения, что еду домой, а не остался там. Все-таки мы никогда не были настоящими друзьями, так как друзья в тот момент тусили с ним. И именно тогда я это понял как-то отчетливее, чем всегда. Что нам не очень комфортно вдруг стало общаться. Мы были как одноименные магниты, отталкивающие друг друга.

Насколько Георгий был мне приятен и интересен, настолько его окружение было душным и утомляло меня, едва появляясь на горизонте. Но в тот раз дискомфорт зашкалил.

И больше я никогда не приезжал.

А потом мы поссорились по телефону и после этого уже больше никогда не общались.

Игорь Борисов:

«Мне кажется, человеку, юность которого прошла во времена советского маразма, на всю жизнь, по-моему, в голову вбивается полнейшее пренебрежение к политике и недоверие к любым формам власти. Мне так кажется, потому что Георгий никогда о политике не говорил, для него ее просто не существовало. У него был свой мир, своя планета. Более того, в силу своей обаятельности он ухитрялся обходить бюрократию: всегда находился кто-то, кто мог за Георгия куда-то сходить, помочь оформить документы, паспорта, потому что сам он, как мне кажется, не выдержал бы всей этой бюрократической суеты. Но нельзя сказать, что он был человеком, не имеющим своего мнения и радостно воспринимающим все происходящее. Просто считал, что это ниже его уровня. Возможно, так. Просто очень трудно за других людей домысливать то, что они не озвучивали сами. Я считаю, что не имею подобного права. А с Георгием мы о политике не разговаривали».

Дмитрий Мишенин:

«Мы никогда не говорили о политике. Только раз, когда ехали в такси и какой-то кортеж с мигалками преградил нам дорогу, мы начали зло обсуждать, кто такой вообще мэр по сравнению с рок- и арт-звездами – по большому счету, полное чмо, так что должен нам дорогу уступать, когда мы едем. Вкратце такая наша политика. И тачка у нас не хуже была, кстати».

Роберт Сюндюков:

«Он не относил себя к оппозиции. Ему нравился Путин, например. У него его портрет висел, вначале, когда Путин только появился. После Ельцина вдруг появился президент, который говорит на иностранных языках, к тому же военный такой человек. А у него был как раз портрет, где Путин в военной морской форме на корабле».

7 июля 2012 года в клубе «Дом быта» в Санкт-Петербурге Георгий Гурьянов отыграл свой диджей-сет. На первую вечеринку Гурьянов в двух ящиках принес около 250 пластинок из собственной коллекции.

Александр Цой:

«Мне довелось побывать на одной вечеринке, где он выступал как DJ, и мне все очень понравилось».

Дмитрий Мишенин:

«Я знаю, что он играл в «Солянке» в Москве, а в Питере любил «Ласточку» и «Дом быта». Любил определенные места и определенные рестораны, в которых мы иногда бывали вместе. А его любили официантки и официанты за эстетские манеры и щедрые чаевые.

А вот насчет диджеев врать не буду. Я знал только одного. Диджей Чик Чик – кто знает, тот поймет, о ком я говорю. Он был диджей и по совместительству драгдилер Гурьянова. Хотя сам я бросил употреблять наркотики в Миллениум, я его хорошо знал, потому что он был моим близким товарищем и постоянно снимался в моих фотопроектах. Могу сказать, что не зря появляются такие книги, как «I was Keith Richards’ Drug Dealer» Тони Санчеса. В них лучше всего описывается жизнь богемы, как она есть. А Георгий был все-таки не только художником, но и рок-звездой, со всеми вытекающими отсюда вредными привычками. Поэтому у него был самый крутой драгдилер в Питере, с которым можно было еще и поделиться опытом, как крутить винил. Это был известный городской персонаж – модель и тусовщик, ушедший от нас совсем молодым».

Марина Алби:

«Я не бывала на вечеринках с участием Георгия в Москве и Петербурге, только у него дома. Я не очень люблю ходить по клубам, у меня совсем другая жизнь. Я рано встаю, преподаю в университете, к тому же у меня кафе, преподавание йоги, и сейчас мне ночная жизнь не очень интересна. Но Георгию и его друзьям было отлично тусоваться все время в этих клубах. Но он не то что диджеем был… Просто ставил разные пластинки, он ведь коллекционировал их, и у него, конечно, был прекрасный музыкальный вкус. Я не участвовала в этих вечеринках, потому что не пью. Но дома у него – да! Всегда. Даже в последнее время, перед смертью, он включал музыку, мы пели и чуть-чуть танцевали…»

Роберт Сюндюков: