Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников - читать онлайн книгу. Автор: Джеремия Кэртин cтр.№ 83

В 1255 г. разжигатели беспорядков в Новгороде позвали Ярослава княжить в их городе. Невский был поражен, когда узнал, что его сын с позором изгнан из города, а на его место позвали Ярослава. Почему Ярослав мог служить Новгороду лучше, чем Василий, разве только потому, что был в немилости в Орде и вызвал гнев хана? Невский немедленно выступил против Новгорода. В Торжке, где встретился со своим сыном, он узнал еще больше подробностей о бунте от новгородцев, которые вышли его встречать. Город находился в ужасном волнении; беспорядки приобрели необычный размах. Ярослав бежал, когда узнал, что идет его брат. Посадником в то время был Ананий, хорошо известный противник Владимира. Приверженцы Владимира, которые, разумеется, симпатизировали Невскому, старались утихомирить это возбуждение и вернуть Василия, но у них была еще одна цель, отдельная от этой; во главе них стоял Михалко Степанович, которого они хотели сделать посадником, поэтому они и обвиняли Анания в том, что он вызвал эти беспорядки, и пытались изгнать его с этой должности. Михалко смело вышел к своим противникам, и люди разделились. Несведущему наблюдателю казалось, что приверженцы Михалко ищут лишь выгоды для бояр. «Разве они в основном не богатеи, которым безразличен простой народ, в то время как приверженцы Анания – простые люди, храбро стоящие за свободу и честь Новгорода?» Волнения все нарастали. Подойдя ближе к Новгороду, Невский повелел новгородцам прекратить бунт и выдать ему Анания. От этого волнения не утихли, а разгорелись еще сильнее – более того, стали всеобщими. Эта вспышка произошла из-за того, что Ананий – хоть он и был известным врагом Владимира – оказался на этот раз невиновным. Нарушители спокойствия с обеих сторон сильно злоупотребляли его именем. Одна сторона обещала умереть за него, а другая – бросить его в реку и утопить. Одни заявляли, что бунт начался для того, чтобы оградить их доброго опекуна и защитника, а другие ложно представляли его тем человеком, который изгнал из города Василия, и источником всякого зла. Те, которые с оружием в руках выступали против Михалко, разбили лагерь у Никольского собора и поклялись умереть за Анания.

Когда Невский подходил к городу, они спрашивали друг друга: «Что будем делать?» и, наконец, решили не выдавать никого из жителей. Простые люди целовали крест, говоря: «Мы будем защищать права Новгорода и умрем за них». Когда Невский велел им выдать Анания, они пришли в замешательство и, не зная, как поступить, пошли к архиепископу Далмату за советом. Они знали об упорстве Невского и знали также, что если он занял какую-то позицию, то не отступит от нее. А к требованию были добавлены такие слова: «Если вы не выдадите мне Анания, то я больше не ваш князь и сей же час пойду на вас войной». Наконец они решили просить Далмата и воеводу Клима пойти от имени всего Новгорода к Невскому и сказать ему: «Приди, князь, на свой трон и не слушай обидчиков. Вымести свое недовольство на Анании и других».

Два человека пошли к Невскому в качестве послов. Все с нетерпением ожидали их возвращения. Князь не стал слушать ни Клима, ни Далмата. Когда они вернулись и сообщили о своей неудаче, все опечалились. Собралось вече, на котором люди сказали в один голос: «Грех на тех людях, которые довели нас до ссоры с Невским». Они дошли почти до кровопролития, и если кровь не пролилась, то все благодаря Ананию. Михалко со своими людьми был готов напасть на сторонников Анания, но Ананий выслал тайных наблюдателей смотреть за всем, что происходит. Когда приверженцы обоих лидеров дошли до драки, а толпа ринулась к дому Михалко, чтобы сжечь его, а самого убить, Ананий остановил их, сказав: «Братья, если вы хотите убить его, то вы должны сначала отнять мою жизнь».

На третий день после этих событий войско Невского стояло в полном вооружении перед Новгородом. На четвертый день он снова послал в город сообщение, но теперь оно было несколько другого содержания: «Снимите Анания с его должности, и я прощу вас». Все с готовностью уступили, а прежде всех – сам Ананий. Новгородцы отдали его должность Михалко и помирились с Невским на его условиях. Князя Василия снова посадили княжить в городе, и его правление, вероятно, радовало горожан, так как оно было не без прибыли. Рижские немцы и шведы снова начали нападать на границы новгородских земель, да и литовцы часто совершали свои налеты. Василий одержал победу над всеми этими врагами. Литовцы были разбиты; князь преследовал их на запад до самого Торопца. Немцы отступили перед псковичами, а шведы были жестоко разгромлены.

Это новое нападение шведов встревожило Невского, и поэтому он приехал в Новгород с большим войском и повелел городу собрать свежие полки. Цель его планируемого нападения держалась в секрете. С ним поехал митрополит всея Руси Кирилл и повел князя и его войско в Копорье. Оттуда он отправил его на войну, благословив воинов, которые тогда и узнали, что их поход должен закончиться в тех краях, где солнце летом не заходит шесть месяцев, а зимой столько же месяцев не встает. Эта местность – страна лопарей, которую позднее немцы назовут Лапландией, – была самой отдаленной частью новгородских владений и редко посещалась, так как до сих пор на нее не нападали враги Руси, но приблизительно в это время шведы начали предпринимать попытки захватить эти земли у Руси и присоединить их к Швеции.

Это была одна из самых поразительных военных кампаний Невского. Пройдя вдоль крутых скал и через густые леса, он наконец достиг моря. Уставшие новгородцы отказались идти дальше, хотя проделали уже почти половину пути, так что Невский отправил их домой и закончил поход лишь со своими собственными дружинниками, которые были так же неутомимы и бесстрашны, как и их князь. Он завоевал все побережье и вернулся с множеством пленных, оставив после своего ухода этот край в страхе и повиновении. Людям Невского и прежде приходилось прокладывать себе путь через темные леса ятвягов, заросшие лесом болота литовцев, переносить заволжские метели и преодолевать всевозможные тяготы войны, но им еще не приходилось переживать то, с чем им пришлось столкнуться в этой войне с чудью и лопарями (финнами и саамами). Теперь Невский на грядущие века своим мечом установил финскую границу Руси.

Когда бы Невский ни приезжал в Орду, его выделяли из всех князей, не задерживали слишком долго, исполняли его просьбы и отпускали с честью. Когда он привез с собой своего брата Ярослава, как раньше привозил Андрея, хан простил Ярослава, который после этого тихо жил в своих владениях. А когда от хана пришел приказ послать войска за Терек к подножию Кавказских гор, русские были освобождены от этой службы по просьбе Невского.

Князь все больше и больше страдал от этих поездок в Орду. В былые времена он выглядел суровым и серьезным после каждой такой поездки, а теперь – усталым и измученным. Его здоровье не обещало ему долгой жизни. Требования монголов все росли, и вскоре было объявлено решение, которое повергло всех людей в отчаяние. Никто не был властен отложить или изменить это решение. Хан повелел провести перепись населения, сосчитать всех своих подданных и увеличить свои доходы путем введения поголовного налога. На этот раз ходатайство Невского было бесполезно. Жадный владыка Орды настаивал на своем решении, утверждая, что такова была воля великого хана. Менгу-Тимур действительно повелел сосчитать всех людей и объекты, находившиеся под властью монголов.