Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сенченко cтр.№ 161

Обычай нанесения хной рисунков на тело пришел в Аравию из Месопотамии, из земель шумеров. Они метили ими свой скот и рабов. Аравийцы переняли у шумеров этот обычай, и «метки шумеров» стали у них васмами. У каждого племени и даже родоплеменного клана был свой васм. Его наносили и на колодцы, и на деревья в пальмовых рощах, и на домашних животных, но только на верблюдов и лошадей, и, конечно же, – на женщин, «ценнейшую собственность мужчин».

Хной, к слову, красили в прошлом ноги и хвосты верховых животных шейхов и королей (белого окраса лошадей и верблюдов). Применяли хну и в медицинских целях – для лечения кожных заболеваний.

Путешественники, бывавшие в «Аравии кофейной», отмечали, что йеменки «закрывали лица флером» (вуалью). Носили «множество колец» – на пальцах, в носу и в ушах. Брови сурьмили, а ноги и руки расписывали хной. «Имели также обыкновение» наносить хной рисунки на тело – для «увеличения красоты», как они выражались.

Для «усиления женских чар» широко использовали благовония, ароматы и тушь для ресниц. Веки и ресницы обводили кохлем, специальным черным порошком. Хранился он в длинных тростниковых палочках, украшенных у богатых йеменок серебром и жемчугом. Волосы посыпали душистым порошком, приготовленным из сушеных лепестков цветов и листьев мирта. Пудру для лица делали из растолченных в порошок сушеных листьев шафрана и ладана, а крем для тела – на той же самой цветочной основе, что и пудру, но с добавлением гвоздичного масла и алоэ.

Имелись тогда в распоряжении йеменок и специальные ароматические мази-пасты для удаления волос с ног. Согласно легенде, придумала их царица Билкис. «Пастой Билкис» пропитывали куски материи, обматывали ими на ночь ноги, а поутру снимали, вместе с прилипавшими к ним волосами.

Росписи рук и ног хной тоже требовали от женщины немалой выдержки и терпения. Судите сами. Чтобы «закрепить» рисунок на коже, ладони рук и стопы ног заворачивали пальмовыми листьями и укутывали шерстяными одеялами. Всю ночь женщина, не двигаясь, лежала на спине. Чтобы придать рисунку яркость и «продлить срок его жизни», процедуру повторяли в течение трех дней подряд. Женщина практически не спала. Помимо всех тех неудобств, что она испытывала при этом, ее донимали еще и вездесущие москиты. В состоятельных семьях женщин во время процедур «наведения красоты тела» оберегали от москитов рабыни. С веерами и хлопушками в руках, расположившись по обеим сторонам кроватей своих хозяек, они отгоняли от них проникавших в жилища москитов. Рисунки, нанесенные хной, сохранялись на теле около четырех недель.

До конца XVI века Йемен был единственным поставщиком кофе в мире. Слово «кофе», в арабском языке «кагва», произошло от названия эфиопской провинции Каффа, родины кофе. Оттуда кофейные кусты завезли в Йемен. И сегодня дикорастущие кофейные кусты в Эфиопии дают, к слову, до 60 % всего тамошнего сбора кофейных зерен (их именуют «лесным кофе»).

Появление первых кофейных плантаций в Йемене предания связывают с шейхом ‘Умаром ал-Шадли. Имя этого человека йеменцы и поныне поминают в утренних молитвах. Вывоз кофе из Йемена шел через порт Моха. Отсюда – и название широко известного в мире сорта кофе («мокка»). Слово «мокка» появилось на свет вследствие неправильного произношения французскими моряками названия порта Моха.

Историю «открытия кофе» поведал миру французский дворянин де Ля Рок. Он был первым, кто в своей книге «Путешествие в Счастливую Аравию» изложил легенды и предания, связанных с кофе, услышанные им от участников знаменитых «кофейных экспедиций» французов в Моху (1708–1710, 1711–1713 гг.). В этой увлекательной книге де Ля Рок рассказал о том, что родиной кофе является местность Каффа в Абиссинии (Эфиопии). Он же сообщил и о том, что «открыл» кофе пастух Калдим, притом совершенно случайно. Выводя коз на выпас, Калдим заметил, что всякий раз, когда животные поедали листья одного из кустарников, с «плодами красного цвета величиной с вишню, то возбуждались». И тогда он приготовил на них настойку. Но она ему не понравилась – была горькой. Поэтому оставшиеся ветки с ягодами Калдим в сердцах бросил в костер. И от поджаренных на огне зерен, как он потом вспоминал, пошел «аромат чудный». Калдим достал зерна из золы, растолок их, залил кипятком, и то, что у него получилось, подержал немного в кипящем состоянии на огне. Так и появился напиток кофе. Испив его, Калдим был приятно удивлен «освежающими и прогоняющими сон» свойствами приготовленного им напитка.

Некоторое время спустя он поделился «секретом бодрости» с настоятелем одного из христианских монастырей. Абиссиния, нынешняя Эфиопия, выступала в то время центром христианства и оплотом Византии в бассейне Красного моря. Монахи по совету своего настоятеля стали попивать «отвар Калдима» перед совершением ночных молитв. И впоследствии назвали его кагвой. Употребление кагвы вошло в обычай не только у монахов, но и у погонщиков караванов, часто останавливавшихся на отдых у стен того монастыря. С ними кофе и попал в Йемен, где его стали культивировать.

Из Йемена кофе шагнул в Хиджаз, в Мекку и Медину, оттуда – в Египет, а через него – в Константинополь и дальше в Европу. С течением времени кофе в Европу начали доставлять из Мохи напрямую, минуя Египет и Турцию, морским путем, вокруг мыса Доброй надежды. Естественно, это сразу же отразилось на суммарных таможенных сборах турецких властей в Египте. Хроники свидетельствуют, что в конце XVII – начале XVIII в. из Джидды в Египет ежегодно поступало «не менее 16 тыс. тюков с кофе» (1 тюк составлял 138,32 кг.).

Долгое время посещать «кофейные террасы» в Йемене чужеземцам запрещалось, строго-настрого. Вывоз из страны кофейных кустов и даже сырых, только что собранных кофейных зерен, карался смертью. История сохранила имена людей, решившихся все же сделать это. Первым среди них в сводах аравийской старины фигурирует индус-мусульманин Хазрат Шах Джамар Мазарби. Возвращаясь из паломничества в Мекку, он умудрился как-то раздобыть в одном из йеменских портов семь сырых, только что собранных зерен, и тайно пронести их на судно, минуя таможенный досмотр. В Индии посеял эти зерна на Чандрагирских холмах в Картанаке.

Первым европейцем, кто известил Старый свет о кофе, был Проспер Альпин, житель Падуи. В 1580 г. он в составе миссии консула Венецианской республики побывал в Египте, где и попробовал напиток из зерен кофе. Кофе в Европу завезли венецианцы, в 1614 г.; в Венеции, к слову, открылась и первая в Европе кофейня.

За пределами Аравии первыми заведениями, где посетителям стали предлагать кофе, были несколько маленьких ресторанчиков на Старом рынке в османском уже Константинополе. Кофе так «развязывал языки» туркам, доносили султану фискалы, что они, ничтоже сумняся, несли уже, невесть что, и о самом султане, и о его политике. И тогда султан Мехмет, как гласят предания, решил лично убедиться в правоте людской молвы насчет «будоражащего ум и язык напитка», пришедшего из Аравии. Инкогнито, переодевшись в платье простолюдина, наведался в два таких ресторанчика. То, что он там увидел и услышал, – «свободные нравы, вольные речи и нелицеприятные высказывания по адресу самого султана», – повергли его в шок. И он распорядился: кофе в империи нигде не предлагать, и «рассадники вольнодумства» не плодить. Но было уже поздно. Кофе сделался напитком настолько популярным, что «изъять его из жизни» горожан не представлялось возможным. Не помогли исполнению повеления султана ни аресты любителей кофе, ни даже сбрасывание их в море, зашитыми в мешки (история кофе, оказывается, знала и такое). В силу сложившейся ситуации и по настоятельной просьбе горожан запрет на употребление кофе пришлось снять.