Клише - читать онлайн книгу. Автор: Полина Раевская cтр.№ 10

Говорят, у кошки девять жизней. Интересно, а сколько их у человека? Сколько раз можно морально умереть и воскреснуть? Сколько каждый из нас выл зверюгой от бессилия и выворачивающего наизнанку отчаянья? И где тот предел, та черта, за которой опускаются руки и произносится сакраментальное: «всё, больше нет сил, я сдаюсь»?

Думаю, сколько людей – столько и ответов на эти вопросы, но однозначно, по «живучести» мы переплюнем кошку с её фирменной девяткой. Я, во всяком случае, точно, ибо вся моя жизнь, начиная с восемнадцати лет, неизменное хождение по краю над пропастью, в которую я ни раз срывалась и в которой давно бы уже сгнила, если бы не Олег.

Пусть он сам всегда толкал меня в неё, но он же успевал схватить в последний момент, вытянуть за шкирку, даря маленькую, призрачную надежду на то, что мне ещё есть за что бороться, а, следовательно, и ради чего жить. И хотя я не умаляю заслуги врачей, но с того света меня вытащила именно надежда. Если бы Гладышев не подарил её мне, не намекнул, что всё ещё может быть, я бы сдалась, опустила руки. Ибо жить так, как я жила последние шесть лет у меня больше не осталось сил.

Я столько лет прождала этого мужчину, что стала совершенно непригодной для кого-то или даже чего-то другого на этом свете. Попытки же доказать обратное не принесли ничего, кроме горечи и еще большей пустоты. Как и время, которое так и не залечило мои раны, а ведь я всерьёз полагала, что как-то оно само рассосется или что-то изменится, если не в жизни, то хотя бы во мне самой. Но нет, ничего не меняется.

И хотя мы все с непоколебимой уверенностью утверждаем и даже свято верим, что с годами становимся циничными и нас уже так просто не задеть, но на самом деле мы всё те же: маленькие девочки и мальчики, верящие в чудеса и жаждущие любви. Которые с возрастом не становятся сильней или мудрей, только лишь трусливей. Смелые девчонки и отважные мальчишки, получив удар, больше не бросаются очертя голову на поиски своего счастья, они обиженно прячутся, надеясь, что однажды их найдут и полюбят. Так что все эти пафосные речи «Я уже не та» или «не тот» – полная херня! Сколько бы жизнь нас не била, а мы все так же надеемся и ждём, потому что душа, она не стареет, она всегда молода, полна любви, задора и веры в лучшее. Вот и моя была полна, стоило только прийти в себя и узнать, что с Сашей и Олегом всё в порядке. Когда же мама по секрету сообщила, что Гладышев приезжал ко мне ночью и сидел рядышком, шепча какие-то нежности, внутри у меня всё сжалось, а потом будто расцвело, распустилось пышным цветом, заполняя шестилетнюю пустоту радостью такой величины, что казалось, еще немного и за спиной вырастут крылья. Именно в это мгновение я по-настоящему ощутила себя живой: впервые за долгие годы я дышала полной грудью, улыбалась без причины и мечтала.

Господи, как же я мечтала! До дрожи желая вновь увидеть искреннюю Гладышевскую улыбку, сразившую меня когда-то с первого взгляда. Почувствовать его тепло, его нежность, его заботу, ласку… да всего его такого, каким он бывает только с самыми близкими и дорогими людьми. Я мечтала вернуть мои Мальдивы, растопив Арктические льды, которыми неизменно все эти годы были покрыты любимые глаза. Глаза, созданные для того, чтобы согревать, любить и гореть счастливым блеском. И они обязательно будут, уж теперь я свой шанс не упущу.

Придёт, обниму, зацелую всего и не отпущу больше, никому не отдам: ни сомнениям его, ни страхам, ни уж тем более, сучке этой белобрысой. Мой он, сколько бы не отнекивался и как бы не сопротивлялся, а я все равно мой! Я это знаю, чувствую и готова за свое счастье бороться. Может, я его и не заслужила, но выстрадала точно.

Такие у меня были планы, и я с нетерпением ждала, когда смогу их претворить в жизнь, но, видимо, не зря говорят: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.».

Когда заявился Пронин, я поняла, как мне шесть лет назад пришла в голову мысль искалечить людей. Смотрела на него и Мачабели, и зверела, с ужасом представляя, что будет, если Олег с Прониным встретятся.

Естественно, фортуна ко мне, как и всегда, благоволила, поэтому тут же организовала встречу. Как только дверь открылась, и в палату вошел улыбающийся Гладышев с Сашкой на руках, у меня в груди всё оборвалось.

Задохнувшись, я с ужасом наблюдала, как бледнеет дорогое лицо, а в любимых глазах тепло и искренность сменяются маской леденящего спокойствия, от этого что-то внутри меня рассыпалось на осколочки, ибо я кожей, каждым нервом почувствовала боль Олежки, его разочарование и горечь, и так мне стало плохо, так погано, что захотелось дурниной заорать на всю больницу, но вместо этого я будто онемела, молча дрожала в объятиях другого мужчины и тонула, словно Титаник в холодном океане Гладышевских глаз, понимая, что если он сейчас закроется, навертит в своей голове и даст заднюю, я просто сойду с ума, жить не смогу. Поэтому, как только за ним и Прониным закрылась дверь, у меня началась паника, в приступе которой я едва не высказала всё, что думаю о вмешательстве Мачабели. Если бы не Сашка, мы бы наверняка поругались, но мой зайчонок и без того был напуган всем происходящим, поэтому я не могла дать волю эмоциям. Впрочем, у меня на это и сил не было, все они уходили на то, чтобы найти выход из сложившейся ситуации и не позволить Гладышеву придумать тысячу всяких «но», по которым мы не можем быть вместе.

Но как я не ломала голову, ничего на ум не приходило, время же тикало и играло против меня, ибо Гладышев все дальше и дальше, и все больше погружается в свои невеселые думы, взвешивая все «за» и «против». И я знаю наверняка, что чаша весов склоняется отнюдь не в мою пользу, а в пользу этой… «тихой гавани».

Она у него заботливая – примчалась сразу же. Почувствовала, видимо, что-то. А может, он ей позвонил? Господи, а что если у них все действительно серьезно? Что если он правда на ней женится? Что если всё сказанное мне – это просто страх, жалость и паника? Я не знаю, и это сводит с ума. Как быть, что думать?

Озаряет меня не сразу, но и это случается. Правильно говорят, всё гениальное – просто. Чтобы не накручивать, надо не позволять думать, не давать времени на размышления ни себе, ни уж тем более, Гладышеву. Хватит быть понимающей и смиренно – ждущей, хватит зарывать голову в песок и надеяться, что оно как – нибудь само наладиться. Не наладиться! Уж точно не с Гладышевым. С ним надо по-другому, иначе так можно и до скончания века прождать. Я, конечно, всё равно бы ждала, но в свете последних событий понимаю, что ожидание – самое бесполезное занятие, какое только можно придумать. Жизнь же слишком коротка и непредсказуема, чтобы растрачивать её на что-то, кроме поиска счастья.

Поэтому, преодолевая неуверенность и страх, я впервые за эти годы позвонила Олегу сама. Раньше мы общались только через личных помощников, так что сейчас для меня это было сродни чему-то интимному, словно я не номер телефона набрала, а как минимум, в трусы ему полезла. И судя по тому, что Гладышев игнорировал мой звонок, он придерживался аналогичного мнения, вот только я, как бы не было стрёмно, обидно и страшно, а пасовать не собиралась.

Нет, любимый, не в этот раз! Подожди у меня ещё, я тебе ни то, что в трусы… под кожу, в каждую мысль, в каждое мгновение твоей жизни залезу! – закипая, мысленно приговариваю я, продолжая названивать.