Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии - читать онлайн книгу. Автор: Юсси Конттинен cтр.№ 108

Семья снова вернулась в Тёхтюр, где многое успело измениться.

Тёхтюр, Покровск, Якутск, Октемцы

Наш план был вернуться еще на пару месяцев в Якутию следующей зимой, где-то в промежутке между моими поездками. Я собирался закончить интервью, сбор информации и лекции в университете. Другие члены семьи должны были жить своей жизнью, как и в первый раз. Я хотел, чтобы мы поехали в Якутию в ноябре-декабре, когда разница температур между Хельсинки и Тёхтюром с большим отрывом в пользу последнего. Но для жены на работе лучше всего подходил январь-февраль 2018 года, поэтому мы снова отправились в Сибирь в разгар зимы, как раз тогда, когда Бык Холода особо крепко держит землю Саха.

В сентябре я поехал в Якутск выгрузить наши вещи из «уазика» в будущий дом, и, к моему печальному удивлению, заметил, что мыши обжили мою машину. В углах – мышиный помет, а когда я попытался сесть на место водителя, получил оживленное сопротивление – мышь выпрыгнула из обогревателя. Пришлось разбросать по машине оранжевые пакетики с ядом.

После Рождества в Хельсинки мы уже были готовы к поездке. В этот раз мы, правда, летели в Якутск не через Россию, а зашли с тыла – со стороны Южной Кореи. У «Якутских авиалиний» раз в неделю летал прямой самолет из Сеула. Многие образованные якуты считают Южную Корею неким азиатским образцом для подражания. В университете много связей с корейцами, и те, кто побогаче, ездят поправлять здоровье в южнокорейские клиники. В очереди на регистрацию в огромном сеульском аэропорту на сердце вдруг стало по-домашнему тепло. Все молчали, но по лицам, по одежде и языку тела было очевидно, что в очереди точно стояли не корейцы, а якуты. Потом я заметил в толпе знакомых и поздоровался.

Между Кореей и Республикой Саха нет разницы во времени, но рейс наш был в полночь, и в Якутск мы прилетели рано утром с джетлагом. На пограничном и таможенном контроле мы так долго ждали, что наш младший, ко всеобщему ужасу, взял и заснул прямо на полу терминала.

На парковке нас уже ждала синяя «Субару» и наш постоянный водитель – мадам Лена. До Тёхтюра 43 километра, но на машине нам туда было не добраться: наш путь был прерван проколом колеса посреди дороги. В багажнике не оказалось запасного, и Лена стала посылать крики о помощи в группы Whatsapp: «Два взрослых и три ребенка на дороге у Табагинской развилки, надо довезти в Тёхтюр. Максимальный репост!» Январское утро в –40 градусов начинало светлеть, красное якутское солнце уже успело выйти из-за холма. Через полтора часа Ленин друг по извозу подобрал нас в свою маршрутку. Когда машина в ярком утреннем свете прошуршала по снежной дороге Тёхтюра, мы, убитые усталостью, еле продрали глаза. Дети удивлялись возникшим за окном знакомым местам.

Мы сразу обжились в новом доме. Он находился на знакомой нам улице Каландарашвили, всего в шести домах от прежнего. У нас две комнаты, кухня и просторная прихожая. Дом был поменьше, но для двух месяцев вполне подходящий. Внутри было тепло и без дополнительных жильцов: мышей и тараканов. Нашу жизнь охраняли новые амулеты: в дверном проеме висели домовой, сделанный из ниток, махалка-дэйбиир из конского волоса и заячья лапка.

Мы уже знали, что красивый дом – не самое главное, главное – найти хорошую хозяйку. Веселая Люция вернула нам веру в якутское гостеприимство. Она воспитательница детского сада на пенсии, живет вместе с мужем, трактористом Алексеем, в том же дворе. Она приносила нам блины, морс, суп с мясом, жаркое из мяса жеребенка, картофельный салат и квашеную капусту. Нашему среднему сыну она дала унты. Разрешила мне работать за компьютером у них в доме, когда их самих не было. В деревенском сообществе Люцию любили. На праздник в честь Дня мужчин она в качестве особого приза получила целый мешок золотых карасей.

Новость о нашем приезде быстро разлетелась по деревне. Школьная дежурная знала даже, что мы приехали из Сеула. «Моя дочь летела тем же рейсом», – сказала она. В первый день позвонили друзья детей. Когда наш старший вернулся в школу, все мальчишки из его класса в тот же вечер захотели прийти к нам.

Тёхтюр стоял на месте, но за полгода тут много чего произошло. Вместо старой, разваливающейся детской площадки построили новую. Памятник героям ВОВ начали обновлять. Рядом с нашим новым домом был ангар, а теперь в нем открыли Дом культуры и молодежи, где стали проводить все деревенские праздники. Сельский гараж тоже переехал в более современное здание, которое освободилось после того, как закрыли завод металлоконструкций.

Что самое важное – в Тёхтюре вдобавок к старому кооперативному магазину открыли новый, частный, его держат те же молодые ребята, которые продавали фильтрованную воду. В ассортименте у них теперь были даже фрукты и овощи, и можно самому все выбирать, что очень обрадовало детей, потому что в кооперативном приходилось говорить на русском и просить то, что хочешь, у продавщицы за стойкой.

Я снял в здании администрации новый кабинет, из окна которого открывался вид на крутую гору и виднеющуюся над ней тайгу. В администрации подули новые ветра. Глава Николай по собственному желанию покинул должность, и на его место выбрали его заместителя, молодого веселого Кескила, который тоже представлял партию «Единая Россия». В здании администрации теперь звучат удары шаров: зал заседаний стал бильярдной, а в другом кабинете играли в пинг-понг.

Дни в Тёхтюре насыщены событиями – жизнью и смертью. Сосед напротив, семидесятилетний Семен, был всегда главным запевалой на праздниках. В январе на праздновании старого Нового года он отплясывал диско и дурачился на конкурсах. Месяц спустя я уже ехал прощаться к открытому гробу и выражать соболезнования вдове. Похороны Семена проходили в том же Доме культуры, где он месяц назад танцевал. Инфаркт свалил мужика, в котором недавно кипела жизнь.

Вторая зима в Якутии была уже рутиной: нарубить куски льда, отнести их в дом, растопить, вынести горшки, установить двойные стекла и укрепить ветровое в машине – все так знакомо и легко. А удобства, как и раньше, находились во дворе, в треугольном туалете. У Люции была еще и баня. Хотя в сильные морозы, после четырех часов растопки, там не паришься, а просто моешься. Для нашего «уазика» был тот же теплый гараж, что и прошлой зимой.

Наши младшие дети не пошли в детский сад, а старший вернулся в свой класс в тёхтюрской школе. Я заранее сообщил директору о нашем возвращении, но она, видимо, забыла сообщить об этом учительнице Амгалене. Надо было видеть ее лицо, когда я протопал в класс с одетым в школьную форму сыном в первый день после новогодних каникул.

Преподавание шло по-старому: в математике дошли до таблицы умножения, в физкультуре – все те же марши и вышибалы. В отличие от прошлого года в этот раз школу не закрывали из-за гриппа, но, к радости нашего старшего, потом в течение многих дней школа была закрыта из-за 45-градусных морозов.