Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы - читать онлайн книгу. Автор: Александра Баркова cтр.№ 45

С точки зрения мифологии обряд инициации представлял собой смерть мальчика и рождение мужчины (в традиционном мышлении нет понятия взросления). Посвящаемого необходимо было убедить в том, что он умер и воскрес. Этой цели в ритуале служили пытки, а в сказке этот момент сохранился в мотиве печи Яги, куда она хочет посадить героя, чтобы затем съесть его. Как мы знаем, в печи видели связующее звено между миром живых и мертвых, и проход через нее должен магически преобразить героя. Но, как уже говорилось, сказка возникает тогда, когда обряд забывается (с переходом общества от охотничьего образа жизни к земледельческому отпала необходимость в инициатических пытках и гибели слабых), поэтому сказочные сюжеты, в которых Яга хочет съесть героя, всегда заканчиваются ее неудачей. Более того, эти сюжеты устарели настолько давно, что ушли в детский фольклор (типа сказки «Гуси-лебеди»), в них не осталось никаких намеков на инициацию, а героя-подростка заменил почти младенец. Но мотив магической трансформации сохраняется – например, в «Сивке-Бурке», где герой чудесным образом пролезает через уши коня и превращается из заморыша в красавца; важно, что это не просто волшебный конь, а дар умершего отца, то есть трансформация проходит благодаря контакту с миром мертвых, причем с умершим предком.

Почему у избушки Бабы-яги курьи ножки? Они не петушиные, не куриные, тем паче не принадлежат какому-то другому животному или птице. Они всегда и неизменно «курьи». Эти ноги не имеют отношения к курице, это столбы, окуренные дымом. Речь идет о том самом способе «воздушного погребения», о котором мы уже говорили в связи с неупокоенными мертвецами. Помимо открытого трупоположения выдающихся личностей (мы обнаружили его описание в былине о женитьбе Святогора) существовало и «воздушное погребение» в колоде или специальном крохотном домике, куда помещался труп в скорченном состоянии. Чтобы это погребение как можно дольше не рухнуло на землю, столбы, на которых оно стояло, окуривали дымом от гнили. Такой обычай у предков славян ушел в прошлое в доисторические времена, но еще Нестор отмечал сочетание «воздушного погребения» с кремацией: труп сжигали, прах ссыпали в «сосуд мал» и ставили «на столбе». Несомненно, и этот столб был окурен.

Баба-яга на иллюстрации И. Билибина. 1931 г. Иллюстрация И. Я. Билибина для сборника Contes de l’isba. Coivin. 1931.

«Домовины (Избы смерти)». Картина Н. Рериха. 1914 г. © Архив О. С. Глебовой.

Кто же (и что же) – Баба-яга? Прежде всего, она слепая – она вынюхивает героя, говоря: «Фу-фу-фу, русским духом пахнет». Как пишет Пропп, живые не видят мертвых, а мертвые не видят живых. В тех сказках, где избушка стоит на краю леса, Баба-яга готова помочь герою, потому что, согласно логике уже забытого обряда, герой – ее дальний потомок. При этом о Яге известно, что она «положила зубы на полку» (так говорят об умерших от голода), «а нос в потолок врос» (неэстетично, но приходится признать: Яга – это полуразложившийся труп). В обряде инициации посвящаемый был уверен, что его проглатывает мифический предок рода (поэтому реальные хижины для посвящения делались в виде пасти), и в сказке мотив еды у Яги непременно сохранен.

Если Яга предстает врагом – то она хочет съесть героя, если Яга предстает помощником – то она «накормила-напоила, спать уложила», отчего герой получает магические силы, необходимые для следующего этапа его приключений. «Спать уложила», несомненно, знак временной смерти посвящаемого и того забытья, в которое впадали из-за пыток реальные подростки охотничьей эпохи.

Когда обряд инициации был забыт окончательно, в параллель к мужским сказкам стали возникать и женские: в них к Яге попадает не юноша, а девушка. Наиболее известным вариантом является «Василиса Прекрасная», где героиня, отправленная к Яге злой мачехой, в итоге получает череп с горящими глазами – знак ее волшебной силы. Прохождение инициации радикально повышало социальный статус человека, что и отражает сказка: от восстановления справедливости в семье (горящие глаза черепа сжигают врагов героини) до превращения крестьянского сына в царя.

Героиню сказки нередко зовут Василисой (Прекрасной или Премудрой) – это имя в переводе с греческого означает «царица», так что Иван-царевич с Василисой оказываются по сути тезками. Почему в центре внимания сказки всегда есть цари либо она заканчивается воцарением героя? Потому что традиционное общество верит: благополучие зависит исключительно от магических качеств царя, и править должен тот, кто обладает ими в полной мере. Эти качества персонифицируются в сказке в виде магических помощников. Самый известный пример – «Конек-горбунок» Ершова (это литературная сказка, написанная на фольклорной основе): фактически всё за Ивана делает его чудесный скакун, однако это не ставится Ивану в укор, ведь Горбунок и есть его магия, которая затем будет оберегать страну.

Иллюстрация И. Билибина к сказке «Василиса Прекрасная». 1902 г. Василиса Прекрасная. СПб: Экспедиция заготовления государственных бумаг. 1902.

Такова логика сказки: прав тот, кто имеет волшебного помощника. Без знания этого принципа нам довольно затруднительно понять известную с детства «Царевну-лягушку». В самом деле, когда царь приказывает своим невесткам испечь хлеб и сшить рубашку, жены старших братьев стараются, делают всё сами – и оказываются предметом насмешек, а «положительная» Василиса «сбросила лягушачью шкуру и закричала: “Мамки-няньки, собирайтеся, снаряжайтеся, испеките мне к утру такой пирог, какой я у батюшки ела!”». И она действительно права, потому что царица не должна уметь печь хлеб, она должна обладать благотворной магией.

Иллюстрация М. Эбермана к сказке «Царевна-лягушка». 1914 г. Царевна-лягушка. М.: Изд. Т-ва И. Д. Сытина. 1914.

Почему Иван-царевич женится на лягушке? Потому же, почему римский царь Нума Помпилий был женат на нимфе Эгерии. Это очень широко распространенный в мифологии мотив «небесной супруги», нам он лучше всего известен по образу поэта и его музы. Традиционное общество считает, что для удачи на охоте, для любого творчества, для пророчеств, для благополучного правления мужчине необходима помощь его волшебной супруги. В архаике потусторонний мир – это мир животных, поэтому целый ряд героев сказок и эпоса вступает в брак с самками животных. На более высоком уровне развития культуры такая супруга становится лесным духом, а на уровне цивилизации оказывается незримой.