Всеобщая история стран и народов мира - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Йегер cтр.№ 169

И вдруг, помимо его собственной воли и сознания, он занялся деятельностью, которая привела к весьма серьезным и важным историческим последствиям.

Индульгенции

Дело в том, что с 1516 года в приэльбских городах стали появляться распространители и продавцы папских индульгенций. Учение Западной Церкви, на котором основывалась раздача и продажа этих «отпустительных» грамот, было довольно искусно и ловко придумано: паписты опирались на то, что Христос и святые совершили гораздо больше добрых дел, нежели требовалось для спасения их душ или для достижения блаженства. Из этого-то избытка будто бы образовалось сокровище излишнего, преизобильного блага – и этим благом располагает Церковь на пользу верующих. Из этого пресловутого «Сокровища Церкви» (Thesaurus Ecclesiae) папа и извлек то право избавления грешников от тягчайших видов покаяния, которые даже после его сердечных сокрушений, после устного сознания и после отпущения его грехов священником все же налагались на кающегося. Если же верующий по мере сил способствовал доброму и великому церковному делу, то наложенное на него тягчайшее покаяние могло быть изменено на более легкое или даже вовсе отменено. То, что подобное воззрение неизбежно должно было породить впоследствии ряд грубейших злоупотреблений – не подлежало ни малейшему сомнению, как ни старались потом благороднейшие представители Западной Церкви выставлять только лучшие стороны этого учения.

Это учение, постепенно развиваясь и видоизменяясь под влиянием условий практической жизни, привело в конце концов к чудовищным крайностям: «Thesaurus Ecclesiae» обращен был в доходную статью, а сами индульгенции – в косвенный налог, к которому все чаще и чаще стали прибегать (1500, 1501, 1504, 1509 гг.). На этот раз деньги были нужны именно на постройку церкви Св. Петра, которую задумали папа Юлий II (1503–1513 гг.) и Лев X (1513–1521 гг.), из рода Медичисов. Всем было объявлено, что всякий, кто окажет помощь этому богоугодному делу, должен при помощи папской индульгенции получить не только отпущение грехов, но даже избавление от чистилища, как для себя лично, так и для своих близких, так как, по новейшим церковным воззрениям, власть папы простиралась уже и на эту область плача и скорби.

Конечно, для получения этой великой папской индульгенции требовалось предварительное раскаяние и исповедь в грехах своих, и даже ставилось непременным условием получение ее, но, в сущности, люди не слишком добросовестные пытались получить ее и без всех подобных предварительных действий. Продажа индульгенции была просто финансовым предприятием, так на него и смотрело высшее духовенство. Курфюрст Альбрехт Бранденбургский занял даже 30 000 гульденов у одного из аугсбургских торговых домов, чтобы взять на откуп из 50 % валового дохода распространение индульгенций по Германии. Один из его агентов, доминиканец Иоганн Тецель, осенью 1517 года явился в Ютербон и собрал около себя большую толпу народа. Так как он умел отлично рекламировать и предлагать всем и каждому свои индульгенции, то и торговал ими довольно бойко. Сопровождаемый большой свитой духовных и светских лиц, он вступил в местную церковь, где и водрузил большой красный крест с терновым венцом и отверстиями от гвоздей, который повсюду возил с собою. Вокруг креста были поставлены церковные знамена с изображенным на них папским гербом. Под самим крестом находился окованный железом ларец, а рядом с ним, с одной стороны – кафедра, а с другой стороны – стол для счетчиков, а также все необходимые канцелярские принадлежности, корзины для денег, отпустительные грамоты. Доминиканец не постыдился восхвалять свой товар и распространялся в самых вычурных выражениях о могущественной власти своего доверителя – папы. Среди покупателей тецелевских индульгенций, толкавшихся около его стола, нашлись и виттенбергцы из лютеровой паствы.

«Примерно в это же время, – как гласит один современный тем событиям рассказ, – курфюрсту Фридриху Саксонскому приснился в его Швейницком замке диковинный сон. Привиделось ему, будто бы монах Мартин Лютер начертал несколько слов на Виттенбергской замковой часовне, да так резко и четко, что курфюрст мог их разобрать из Швейница. А то перо, которым монах писал, стало расти, расти, доросло до самого Рима, коснулось папской тиары, и та заколебалась на голове у папы – тут курфюрст задумал было протянуть руку, чтобы за то перо ухватиться… и проснулся».

95 Тезисов

В канун праздника Всех Святых, 31 октября 1517 года, когда добрые люди шли из церкви, они уже могли воочию прочесть знаменитые 95 тезисов богослова Мартина Лютера, которые начинались многознаменательными словами «так как наш Господь и Учитель Иисус Христос говорит: покайтесь, то Он, очевидно, тем самым, выражает желание, чтобы вся жизнь верующих на земле была постоянным и непрестанным покаянием». В общем же тезисы эти не были чрезмерно смелыми, написаны были по-латыни и языком не особенно резким. Они тщательно устанавливали различие между «истинным значением папского отпущения грехов» и произволом «проповедника, продающего индульгенции». Именно это различие оказывается не всегда строго выдержанным. Более того, тезисы оспаривают права папы по распределению «Сокровища Церкви», так как истинным сокровищем Церкви является всесвятое Евангелие Слова и Милости Божией. В тезисах указывается на то, что всякая раздача каких бы то ни было индульгенций, без предшествующего ей покаяния, противна христианскому учению, ибо папское отпущение грехов имеет значение не само по себе, а лишь настолько, насколько оно возвещает о великой милости Божией.

Это деяние Лютера вовсе не представилось церковным властям чем-нибудь необычайным; они весьма естественно предположили, что все это дело закончится перебранкой между двумя монахами: августинцем Лютером и доминиканцем Тецелем. На многих, однако, тезисы произвели более глубокое впечатление. О Лютере пошли толки, что «он наделает дела», что «он и есть тот человек, которого все давно ждали», – и все радовались тому, что на немецкой земле выискался, наконец, такой смелый человек, который решился противостоять широко распространившейся неправде.

Вначале, действительно, дело приняло вид простого богословского состязания: Тецель поднял на ноги своих сторонников, и тотчас же появилось несколько опровержений на тезисы Лютера, на которые Лютер не замедлил ответить. Однако эта литературная война ученых богословов способствовала тому, что вопрос, поднятый Лютером, не утих, а еще более привлек к себе внимание. Злые языки противников Лютера, которые укоряли его в еретичестве, достойном смертной казни, толковали о «богемском яде», намекали на учение Гуса, – возбудили еще больше интереса к этому частному религиозному вопросу, а тезисы Лютера, напечатанные еще в 1517 году вместе с его проповедью об отпущении грехов, быстро разошлись в продаже и получили широкое распространение.

Сам же Лютер еще вовсе не сознавал значения своего шага, преимущественно занятый расследованием научной сути возникшего спора, его богословским обоснованием. Да и в самом Риме, где властвовал тогда либеральный папа Лев X, весь этот эпизод первоначально не произвел особенно сильного впечатления, и только уже спустя некоторое время, ради того, чтобы не поощрять опасное свободомыслие, больше ради соблюдения приличий, чем ради серьезной полемики, один из служащих при папе, Сильвестр Маззолини-да-Приерио, выпустил в свет довольно плохое опровержение Лютеровых тезисов. Затем, в связи с тем, что полемика вокруг них не утихала, решили послать на аугсбургский сейм кардинала Фому Био Гаэтана, отличного знатока схоластических творений Фомы Аквинского, и ему поручили искоренение новой ереси.