Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 64

Офицеры, число которых еще возросло, так что вся комната наполнилась ими, схватили его и повалили на ширмы, которые были опрокинуты на пол. Мне кажется, он хотел освободиться от них и бросился к двери, и я дважды повторил ему: „Оставайтесь спокойным, ваше величество, — дело идет о вашей жизни!“

В эту минуту я услыхал, что один офицер, по фамилии Бибиков, вместе с пикетом гвардии вошел в смежную комнату, по которой мы проходили. Я иду туда, чтобы объяснить ему, в чем будет состоять его обязанность, и, конечно, это заняло не более нескольких минут. Вернувшись, я вижу императора, распростертого на полу. Кто-то из офицеров сказал мне: „С ним покончили!“. Мне трудно было этому поверить, так как я не видел никаких следов крови. Но скоро я в том убедился собственными глазами. Итак, несчастный государь был лишен жизни непредвиденным образом и, несомненно, вопреки намерениям тех, кто составлял план этой революции, которая, как я уже сказал, являлась необходимой. Напротив, прежде было условлено увезти его в крепость, где ему хотели предложить подписать акт отречения от престола».

Участники заговора расходятся в показаниях по поводу того, как именно был убит император. Одни говорят, что один из братьев Зубовых ударил Павла в висок золотой табакеркой и раскроил ему череп; по рассказам других, Павла задушили шарфом. H. A. Саблуков напишет: «Я видел покойного императора, лежащего в гробу. На лице его, несмотря на старательную гримировку, видны были черные и синие пятна. Его треугольная шляпа была так надвинута на голову, чтобы, по возможности, скрыть левый глаз и висок, который был зашиблен».

* * *

По городу ходила легенда, что когда Марию Федоровну разбудила статс-дама Ливен и рассказала о смерти Павла, то Мария Федоровна произнесла при свидетелях: «Ich will regieren» — «Я хочу править». Если это правда, то получается, что императрица первый раз в жизни решила проявить характер. Так это было или иначе, никто не собирался сажать ее на престол. Его освободили для ее старшего сына.

Мария Федоровна тут же захотела видеть тело мужа, но ее не туда пустили. Русский историк XIX века Владимир Владимирович Вельяминов-Зернов так пересказывает этот эпизод: «Вдруг императрица Мария Федоровна ломится в дверь и кричит: „Пустите, пустите!“. Кто-то из Зубовых сказал: „Вытащите вон эту бабу“. Евсей Горданов, мужчина сильный, схватил ее в охапку и принес, как ношу, обратно в ее спальню». Тогда Мария Федоровна попыталась прорваться на балкон и обратиться к войскам, но Пален не дал ей это сделать, приказав семеновскому караульному офицеру: «Никого не впускать». Императрица снова попыталась попасть в комнату, где лежал Павел. «Императрица Мария вошла, — вспоминает Константин Полторацкий, — и сказала мне ломаным русским языком: „Пропустите меня к нему“. Повинуясь машинальному инстинкту, я отвечал ей: „Нельзя, Ваше величество“. — „Как нельзя? Я еще государыня, пропустите“. — „Государь не приказал“. — „Кто, кто?“ — „Государь Александр Павлович“. Она вспылила, неистово отталкивая, схватила меня за шиворот, отбросила к стене и бросилась к солдатам. Я дал им сигнал скрестить штыки, повторяя: „Не велено, Ваше величество“. Она горько зарыдала. Императрица Елизавета и великая княгиня Анна, которые ее сопровождали, захлопотали около нее. Принесли стакан воды; один из моих солдат, боясь, как бы вода не была отравлена, отпил первым и подал Ее величеству, говоря: „Теперь Вы можете пить“ (этот солдат теперь офицер при великом князе Михаиле)». Наконец генерал Беннигсен разрешил пропустить императрицу к телу Павла. Она вошла в комнату, «поддерживаемая Беннигсеном и мной; затем кинулась вперед, жалобно зарыдала, упала на тело императора и обняла его. Ее увели силой». Сам Беннигсен будет вспоминать: «Тщетно я склонял ее к умеренности, говоря ей об ее обязанностях по отношению к народу, обязанностях, которые должны побуждать ее успокоиться, тем более что после подобного события следует всячески избегать всякого шума. Я сказал ей, что до сих пор все спокойно как в замке, так и во всем городе; что надеются на сохранение этого порядка и что я убежден, что Ее величество сама желает тому способствовать. Я боялся, что если императрица выйдет, то ее крики могут подействовать на дух солдат, как я уже говорил, весьма привязанных к покойному императору. На все эти представления она погрозила мне пальцем со следующими словами, произнесенными довольно тихо: „О, я вас заставлю раскаяться“».

Вдовствующая императрица Мария Федоровна

А невестка Марии Федоровны Елизавета Алексеевна, жена великого князя Александра, писала своей матери об этой ночи: «Она (императрица. — Е. П.) спустилась ко мне совершенно вне себя, и так мы провели всю ночь: она перед запертой дверью на боковую лестницу, умоляя солдат впустить ее, чтобы она могла видеть тело Императора; она обвиняла офицеров, всех нас, прибежавшего врача и прочих подходивших к ней (это был просто бред); мы с Анной заклинали офицеров пропустить ее хотя бы к детям, но они ссылались то на какие-то резоны, то на полученные приказы (Бог знает чьи: в такие минуты все командуют). Я была как в беспорядочном сне: спрашивала советов, разговаривала с совершенно незнакомыми людьми, заклинала Императрицу успокоиться, делала одновременно тысячу вещей и принимала сто решений. Мне никогда не забыть этой ночи!».

Великий князь Александр жил вместе с супругой в покоях на первом этаже. Беннигсен вспоминает: «Император Александр предавался в своих покоях отчаянию, довольно натуральному, но неуместному. Пален, встревоженный образом действия гвардии, приходит за ним, грубо хватает за руку и говорит: „Будет ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии“».

Новый император все же нашел в себе силы показаться перед полками. Он сказал: «Батюшка скончался апоплексическим ударом, все при мне будет, как при бабушке». Его приветствовали криками: «Ура!».

Александр уехал в Зимний дворец, а его сестер и мать все еще не допускали к телу Павла. Принц Евгений Вюртембергский, младший брат Марии Федоровны, пишет о дальнейших событиях в Михайловском замке: «Когда генерал Беннигсен пришел к ней, чтоб от имени нового императора просить ее следовать за ним в Зимний дворец, она воскликнула: „Кто император? Кто называет Александра императором?“, на что Беннигсен ответил: „Голос нации“. Она ответила: „Я его не признаю“, и, так как генерал промолчал, она тихо добавила: „Пока он мне не отчитается за свое поведение“. Беннигсен снова предложил ей отправиться в Зимний дворец, и молодая императрица поддержала его предложение. Однако императрица-мать приняла это с большим неудовольствием и накинулась на нее со словами: „Что Вы мне говорите? Не я должна повиноваться! Повинуйтесь, если желаете“».

Мария Федоровна решительно отказывалась покинуть Михайловский дворец, не увидев тела своего супруга. Наконец Елизавете Алексеевне удалось этого добиться. Меж тем императрица осыпала Палена упреками. Когда ее и великих княжон пустили в комнату, где лежал Павел, она громко вскрикнула, бросилась на колени перед кроватью и целовала руки своего супруга. Потом она попросила ножницы, обрезала прядь волос государя и заставила свою дочь сделать то же самое. На пороге она обернулась, велела своим дочерям идти и еще раз в отчаянии бросилась перед кроватью на колени и воскликнула: «Я хочу быть последней!». Вернувшись в свое помещение, прежде чем отправиться в Зимний дворец, она надела траурное платье.