Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991 - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гончарова cтр.№ 131

1 августа начала работать. Рев. еще не было. Она уехала позднее меня и тоже на три недели. Ш. уже вернулся и работал. Утром мы встретились с ним в буфете. Я была ему очень рада, как хорошему приятелю. В конце этого же дня он зашел за мной в отдел, и мы вместе отправились домой.

7 августа, понедельник

Кажется, года три не писала дневник. Не было времени, да и как-то глупо казалось заниматься таким никчемным делом. А сейчас вот опять потянуло к дневнику, тем более что делать нечего.

Я опять учусь, как пять лет тому назад. Осенью 1932 года поступила в Редакционно-издательский техникум ОГИЗа. Проучилась уже целый год и перешла на третий курс (в середине года меня и еще некоторых перевели на второй курс за хорошую успеваемость, так что год выгадан).

После трех с половиной лет службы учеба показалась мне очень приятной и легкой. Но только учеба радовала меня, сама же обстановка техникума действует угнетающе. Слишком неинтересная публика, малокультурная. В основном занимаются ребята 17–18 лет, пришедшие прямо из семилетки и из колхозных школ, безграмотные, неразвитые. Скучно с ними, и из-за этого получается «отрыв от масс», нежелание участвовать в общественной жизни. Мне 22 года, семилетку я кончила тогда, когда вся эта публика еще только пошла в школу, после этого я училась еще и потом работала. И идти сейчас учиться мне было очень трудно из-за материального положения, но я все-таки пошла, потому что более привлекает специальность техреда, чем статистика или экономиста.

И вот получается, что я учусь для того, чтобы получить как можно больше знаний, а большинство учится потому, чтобы не мотаться без дела, потому что их заставляют учиться родители. Они относятся к учебе, как чиновники к своему делу, – только бы отсидеть благополучно 6 часов да избежать как– нибудь «неуда». Конечно, есть и серьезная публика, которая занимается не за страх, а за совесть, но таких очень мало. Есть еще особый сорт студентов – в основном набор 1932 года – это приезжие, большей частью колхозники, публика исключительно безграмотная и неразвитая. Характерная черта этих «колхозников» – погоня за хорошими отметками, поскольку стипендия устанавливается по успеваемости. К учебе они относятся очень поверхностно, зубрят уроки до потери сознания и клянчат у преподавателей хорошие отметки. И что хуже всего, эти очень невежественные и, по существу, очень незнающие студенты считают себя лучшими студентами только потому, что у них много отметок «хорошо» и «отлично».

9 августа, среда

Сейчас у меня каникулы двухмесячные. Такого большого отпуска я не имела уже давно, с тех пор как кончила школу. К сожалению, отдых уже кончается. Съездить никуда не удалось по случаю отсутствия финансов. Мои финансы – 55 руб. стипендия в месяц. Эта ничтожная сумма не позволяет ни о чем думать. Приходится считаться с каждой копейкой и жить так экономно, как мне еще никогда в жизни не приходилось. Доходы родителей также весьма ничтожны. Мама бьется ужасно, добывает какими-то ей одной ведомыми путями несчастные рубли, чтобы прокормить нашу семью. А семья ничего себе – 8 человек, и никто как следует не зарабатывает. В настоящий момент нас, правда, 6 человек осталось – нет деда и сестры Вали. Сестра кончила в этом году техникум, и ее послали работать в Уральскую область, в г. Пермь. Ей не хотелось уезжать, но, по-моему, ей там будет лучше пока. Жить дома становится невыносимо. Постоянная нужда так угнетает, и, собственно, не сама нужда, сколько постоянные жалобы мамы. Лучше было бы жить одной, по крайней мере, если у тебя нет денег, так ты будешь голодать и страдать одна и не будешь думать еще о ком-то. Так что Вале, пожалуй, сейчас не о чем жалеть.

Дед уехал отдыхать в деревню, заболел там и пока возвращаться не собирается, чему я очень рада, так как у нас меньше народу будет.

Зимой мечтала о поездке на юг в летний отпуск. Но это так и осталось в мечтах. Безумно хочется увидеть море, хоть раз взглянуть и выкупаться в нем. И всего ведь трое суток от Москвы. Так близко и так недоступно. Кажется, так просто, сесть в поезд, через трое суток приехать на побережье

Крыма и потом обратно. Кажется, согласилась бы питаться одной водой целую неделю, только увидеть море, увидеть южное солнце. Кажется, просто и легко – и все-таки… недоступно.

Мечты о юге пришлось заменить подмосковной дачей. Почти весь июль прожила в нашем РИТовском общежитии в Салтыковке. Профком и администрация устроили там нечто вроде дома отдыха. Дом отдыха получился липовый, но жить можно было. Природа там замечательная, купаться тоже было где. Кормили довольно сносно. Погода недели две стояла жаркая. Так что, в общем, время прошло не без пользы – я научилась прилично плавать, занималась гимнастикой и загорела. Эти пункты моей программы были выполнены, что же касается занятий умственного порядка, то из этого ничего не вышло. Слишком неподходящая была обстановка и публика. Отдыхающих было человек 15, почти одни девчата, лет по 17, с которыми у меня нет ничего общего. Кроме отдыхающих были там еще общежитейцы – студенты, никуда не уехавшие на лето. Это было сплошь мужское население и такое неинтересное и «колхозное», что смотреть на них было тошно. В техникуме они кажутся еще более сносными, но на даче, когда интересы по учебе сменяются личными интересами, они становятся ужасно ничтожными, типичными «колхозниками» – грубыми, безграмотными, ограниченными. Неужели эти деревенские «ваньки» через год или два будут работать техредами или корректорами, будут нести ответственность за печатаемую книгу? Как-то не верится, что это может быть. Мне эти «колхозники» так действовали на нервы, что я с удовольствием уехала оттуда. Кстати, и погода что-то стала похожей на осеннюю, хотя еще начало августа, так что купаться все равно нельзя. А это единственное, что привлекало меня в Салтыковке.

Сижу в Москве 9 дней, ничего не делаю и время провожу бестолково. Настроение ужасное, ни за что не могу приняться. Читать не хочется, гулять не хочется, по ночам не сплю, и все потому, что я, кажется, беременна. Это сейчас так не нужно, так мешает, ведь мне еще целый год учиться, вдруг это помешает мне кончить техникум? Это будет ужасно, опять буду какой-то неопределенной личностью с неоконченным средним образованием.

Сегодня была у гинеколога. Дико волновалась, когда шла в поликлинику. Но ничего страшного не было. Только страшно неудобно садиться на этот высокий стул и поднимать ноги выше головы. Врач сказал, что сейчас еще определить ничего нельзя. Возможно, что это случайная задержка, а возможно, и начало беременности. Предложил прийти через десять дней, и тогда уже все будет известно.

Мона все еще не верит, что я «влопалась», говорит, что это какая-нибудь случайность. Но что он понимает?

Весной, когда мы обсуждали наше положение и когда еще только собирались пожениться, нас этот пункт очень смущал, но мы решили рискнуть. Нет еще трех месяцев нашей супружеской жизни, и вот уже результат этого риска. Особенно это меня не убивает, но плохо, что у нас нет комнаты. Мы живем врозь, и мое положение сейчас дома не из лучших. Если бы сейчас каким-нибудь чудом Моне удалось бы получить комнату, это было бы чудесно. Тогда я не волновалась бы так и постаралась бы как-нибудь окончить техникум. Все счастье в комнате.