Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991 - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гончарова cтр.№ 187

Страница

Из Москвы по-прежнему ничего нет. Меня это очень волнует. Что с мамой? Почему они молчат? Хоть бы там было все в порядке, а то свое несчастье, да там если что-нибудь случилось – совсем пропадешь. Только бы мама была жива и здорова, тогда ничего не страшно.

8 июня, понедельник

За окном бушует гроза, кажется, первая в эту весну. Сверкает молния, грохочут раскаты грома, льет дождь непрерывным потоком. Гром гремит над самым домом, и немножко жутко. Грозой пахло уже несколько дней. Все время стояла дикая жара, парило, давило, невозможно было ходить по улице. Вчера было просто пекло на улице, даже ночью на улице было очень душно и жарко. Сегодня с утра бродят тучи, гремит гром, но дождя все не было. И вот только сейчас, уже в шестом часу вечера, разразилась гроза. Сильный ливень лил всего 20 минут, сейчас уже идет только маленький дождь, но гром гремит все ближе, над самым домом. Я закрыла трубу, окно, дверь и считаю себя в безопасности, но все-таки жутковато, с детства боюсь грозы. Девочки сидят около печки на кровати и никак не реагируют на гром. Лида еще трусит немножко, а Тала как будто ничего не слышит. После обеда, часа в 3, гром уже сильно гремел, думали, началась гроза. Тала совершенно спокойно отправилась в огород в уборную, а Лида ни за что не хотела идти. Так Талочка все уговаривала ее на кухне: «Лида, ну иди, что ты боишься, совсем не страшно!» Предлагала проводить ее, но Лида все трусила. Сейчас Талка совершенно спокойно отправилась в сени за игрушками, хотя там льет дождь из худой крыши, а Лида боится даже к двери подойти. Гроза продолжается уже 35 минут. Небо что-то беспросветное, видно, долго будет идти дождь. Гром гремит уже вдалеке. Этот дождь очень хорош для огорода. Теперь у нас быстро все начнет расти. У нас уже взошла картошка, бобы, морковь, салат уже большой, лук, тыква взошла, горох, подсолнухи всходят. Вчера высадили рассаду помидоров. Грядок у нас немного, и на каждой грядке всевозможные всходы, всего понемногу. Главное, уродилось бы картошки побольше да морковки, это основное. Огурцы всходят, целую грядку Паша посадила. Вот только мак что-то не взошел до сих пор да часть гороха. А свеклу ест какая-то мошка.

Моя неприятная история еще не ликвидирована. Завтра пойду на абортную комиссию. Теперь уже, по-видимому, 7 недель беременности. Аппетит по-прежнему неутолимый, но вся пища кажется горькой. Тошноты мучают больше по вечерам, к ночи, днем как-то терпимо. Ем очень много. Махнула рукой на всякую экономию и стараюсь удовлетворить свой аппетит. Конечно, меня разносит вширь и не столько еще от беременности, сколько от усиленного питания. За май месяц израсходовала уйму денег на продукты. Продала на толкучке барахло за май месяц на 1380 руб., да Монина зарплата 800 руб., и все пошло на продукты. Кроме того, числа 30-го поехала с девочками на пароходе в Коломзино и там на старую юбку и кофту выменяла 7 кг муки, которая стоит 800 руб. пуд, значит, заработала еще 350 руб. Итого мой «доход» за май месяц 1730 руб. В Коломзино я поехала, чтобы покатать девочек на пароходе, и на всякий случай захватила с собой кое-какое барахло. Денег у меня было всего 200 руб. Базар от пристани оказался очень далеко, день был жаркий, и девочки мои уморились, пока дошли туда. Выехали мы поздно, уже в 11 часов, и базар уже расходился. Но было много муки, и была пшеница, что меня особенно интересовало. Купила на 170 руб. 6 кг пшеницы на кашу и выменяла 7 кг муки. Обратно идти было тяжело, главное, жарко. На пароходе немножко отдохнули, но по городу идти было трудно, еле притащились домой, уже в 5 часов дня. Девочки сразу заявили, что они больше на пароходе не поедут, так они устали за эту поездку. А я была довольна и задумала еще раз съездить. Поехала 3-го, но неудачно, ночью шел дождь, и утром было грязно, и из-за грязи на базар никто не подъехал, и не было ни муки, ни пшеницы. Купила там зеленого лука да кислой капусты и вернулась домой. 4-го занялась побелкой своей хаты. Я как-то разговорилась с женой Терехова, нач. цеха, где работает Мона, что мне хочется побелить стены, но не знаю, где достать мел. А она как раз только что побелила свою квартиру и предложила мне свою известку, которая у нее осталась. Я спросила у нее, как белить, так как никогда в жизни не занималась этой работой, и 4-го числа приступила к ремонту. Вытащила все вещи из комнаты, вдвоем с Пашей вымыли потолок и крашеную стену, а потом я одна начала побелку стен. Эта работа оказалась легче мытья потолка и очень мне понравилась. Я вспомнила одну чеховскую повесть «Моя жизнь» (рассказ провинциала). Там один мелкий служащий бросил вдруг скитание по различным ведомствам и занялся малярным делом, считая этот труд полезнее переписывания бумаг. Когда я зимой перечитывала эту повесть, мне не совсем было понятно, как это интеллигентный человек может вдруг переключиться на физический труд, не требующий никакого умственного напряжения и особенных познаний. Но вот занимаясь побелкой, я поняла психологию этого провинциала. Он был прав, чем заниматься бесполезным канцелярским трудом в атмосфере подхалимства, лучше весь день малевать стены, тем более что материально это дает одно и то же. Я бы тоже сейчас с большим удовольствием занялась бы какой-нибудь посильной физической работой, чем службой в должности экономиста. 4-го я успела только побелить комнату, так как начали уборку всю мы с обеда. А 5-го рано утром начали убирать и белить кухню. К вечеру все было готово. Расставила мебель по местам и к ночи так устала, что уснула как убитая, несмотря на тошноту. На следующий день, 6-го, с утра пошла в совхоз за молоком, оттуда в магазин за продуктами, из магазина в диспансер поддуваться, потом домой, пообедала и снова пошла в магазин, так как не все днем получила. Вечером я подсчитала, что в этот день я сделала в общей сложности 20 км, в результате чего я еле держалась на ногах, а на пальцах у меня были водяные мозоли. Вчера, в воскресенье, Мона работал, а я задумала печь пироги. Тесто поставили накануне. Днем проходила за хлебом целых 3 часа, потом пекли пироги, и только вечером смогла сесть и заняться вышиванием. Собственно говоря, все дни проходят в такой сутолоке и беготне. Через день хожу в совхоз 3–4 км, ежедневно за хлебом, тоже не меньше 3 км, и все пешком, иногда к вечеру ноги подкашиваются, а в последние дни к вечеру ноги стали распухать и не влезают в туфли, так и хожу все время в больших босоножках. Сегодня ходила только рано утром в совхоз за молоком и больше никуда, весь день сижу дома. Написала три письма, немного вышивала, сжевала пирог и ломоть хлеба с солью и вот теперь перевожу бумагу описанием своих неинтересных занятий. Гроза уже давно кончилась, небо проясняется, воздух свежий, прохладно стало. Последний спокойный вечер. Завтра на комиссию, а там, может быть, сразу в больницу… Боюсь ужасно, но, с другой стороны, кажется, лучше перенести операцию, чем мучиться тошнотами.

29 мая получила из Москвы телеграмму, что Шура выезжает 30-го, очень обрадовалась, хотелось узнать, как в Москве и что дома. А 1-го числа получаю вдруг вторую телеграмму, что Шура не поехал, что посылку мою получили и что маме лучше. Одновременно получила письмо от Вали, она писала его из Москвы 15/V, куда приезжала в командировку, и письмо от Наташи с какой-то станции Лиски. Письмо Вали и телеграмма меня немного успокоили в отношении мамы, но то, что Шура не выехал, очень огорчило. Так хотелось узнать новое о Москве. Больше ничего из Москвы не получала, с нетерпением жду письма. Сегодня получила письмо из Батума, мама пишет, что собирается ехать к Доре в Свердловск. Это было бы лучше для них обеих, только как она доедет, ведь ее страшно укачивает в поезде. Пишет, что она получила письмо от соседки по квартире, которая пишет, что комнату их заняли, вещи опечатали. Мама пишет, что опять они остались у разбитого корыта. Она права. Они пострадали больше всех, она и Дора. Все у них осталось в Москве, и мало сказать все – остались дорогие вещи, на которые Дора тратила сотни и даже тысячи рублей. Как нелепо все получилось. Война становится все напряженнее. На Юге положение очень серьезное, немцы начали серьезное наступление на Севастополь. Конца не видно. Пожалуй, сорок второй год не будет годом окончания войны. Ведь уже прошло почти полгода, а не видно даже начала конца. А там опять осень, зима, опять затишье. Хотя этой зимой затишья не было, наоборот, активность с нашей стороны. Хоть бы скорее конец. Кончаю, начинает тошнить, надо кушать что-нибудь.

Страница