Сквозь огонь - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Овчинникова cтр.№ 15

Я старалась не встречаться с ней взглядом, боялась новых видений. Тогда, в Вериной прихожей, я поклялась больше никогда и никому не смотреть в глаза.

Тетя Оля снова стала искать кофту, мы с отцом не торопили ее, молча ждали. Дверь в комнату Веры была открыта. Выглядывала деревянная спинка кровати и висящая на ней майка с длинным красным волосом.

Потом мы ехали в автобусе на другой конец города, до городской больницы и морга. Тетя Оля не переставая повторяла, что не может быть, Вера не могла этого сделать, ведь все было хорошо, может, не слишком, но нормально, как у всех. Я сжимала поручень.

Среди белых корпусов стоял невыносимый запах. Вчерашний лейтенант-толстяк ждал нас у входа в морг, прикрывая нос и рот носовым платком.

– Позавчера заводские опять спиртом потравились, – сказал он через платок. – Холодильников не хватает. Хорошо, хоть свет дали.

Мы поднялись по разбитым ступенькам морга. Деревянная дверь, крашенная-перекрашенная коричневой краской для пола, оказалась заперта. Милиционер звонил, звонок противно верещал внутри, но никто не открывал. Потом он начал дубасить в дверь кулаком.

– Слышь, лейтенант, может, с обратной стороны постучать? – Отец тронул разъяренного мента за плечо. Тот кивнул.

Отец скрылся в зарослях и несколько минут стучал в окна с другой стороны морга. Внутри наконец послышались шаги, и дверь открыл помятый, отчаянно пьяный мужчина. В нос шибануло перегаром и запахом разложения.

Санитар едва держался на ногах, но все же прочитал бумажку, которую лейтенант тыкал ему в лицо, и повел нас по коридору. Мы проходили мимо открытых комнат, где на каталках лежали желтые люди с бирками на ногах. В комнате с холодильниками санитар сверился с номером на бумажке и открыл один. Металлически лязгнув, он выкатился, но там никого не было. Санитар на несколько секунд завис над пустым поддоном, а тетя Оля покачнулась и судорожно всхлипнула. Отец, цокнув языком, взял ее за локоть, чтобы не упала.

Санитар загнал отсек обратно и открыл соседний. В этом холодильнике лежала старушка. Санитар растерянно оглянулся на нас – сведенные брови, борозды морщин, лицо алкоголика – и стал судорожно открывать все холодильники подряд, их было не много, два этажа по четыре. Дверцы лязгали, он хватался за голову.

– Где девчонка, синяк? – Лейтенант с размаху влепил санитару пощечину, тот ударился головой о стенку холодильника. – Где тело, млядь?!

Санитар сполз на пол, закрывая голову от ударов. Отец размахивал руками рядом с ними, и непонятно было, помогает он лейтенанту или защищает санитара.

Мать Веры тоже сползала по стенке, хватаясь за горло. Я как чувствовала – взяла из дома пузырек с нашатырным спиртом, просроченным, но воняющим как надо. Отец чистил им ружье. Нащупала пузырек в кармане, отвинтила крышку и сунула его под нос тети Оли.

После визита к Лене мне захотелось с кем-нибудь поговорить – редко возникающее желание. Позвонила детям, Сереже. Включала видео, показывала городскую площадь, плакучую иву и фонтан.

Мама водила меня сюда фотографироваться на фоне кинотеатра. Это была моя любимая фотография с ней.

Я вернулась домой, чтобы найти ту фотографию. Она лежала в стенке вместе с другими – я, папа и мама, вместе и по отдельности. Захотелось посмотреть старые фотоальбомы, и я полезла в шкафы.

На стенах больше не висело моих фотографий в рамочках, только безликие фото букетов и сувениры, какие дарят на новоселье или Новый год: отделанная янтарем картинка Кафедрального собора в Калининграде, соломенный домовой с надписью «На счастье!». Точно, ремонтом занималась женщина. Поискала фотоальбомы в шкафах, под кроватью и под диваном. Их нигде не было; не нашла я и пакетов со старыми родительскими карточками.

Прошлое старательно забывали, убрали с глаз. Старые фотоальбомы увозили в гаражи, и фотографии портились там от холода и сырости. Погибшая девочка с обрезанными волосами превращалась в легенду, от нее оставался лишь бледный призрак.

– Да ладно тебе, не раскисай. – Вера появилась у меня из-за спины, и от неожиданности я вздрогнула.

Она прошла в мою комнату и растворилась. За ней потянулся запах дыма и разложения.

Выкашливая дым, я поспешно обулась и вышла из квартиры, чтобы не оставаться наедине с привидением. На тротуаре, ведущем к малосемейке, я остановилась. Навстречу мне, опустив голову и сутулясь, с пакетами в обеих руках шла женщина. Я мгновенно узнала ее и попятилась, надеясь исчезнуть до того, как она меня заметит. Но она подняла голову и воскликнула:

– Сашуля, ты приехала!

Тетя Оля привела меня домой, в маленькую двушку на первом этаже. Мы сидели на кухне, из окна был виден двор и балкон нашей квартиры. Вечное место встречи – кухня. Самое уютное и безопасное место.

На кухне все осталось по-прежнему. Кафель до середины стен, холодильник. За годы все обветшало, одряхлело и выглядело бедным, даже нищим. Тряпка для посуды на проржавевшей раковине, круглая жестяная коробочка для обгоревших спичек у плиты, переводная картинка с Волком и Зайцем на ножке стула – наша с Верой работа.

– Когда Верочка ушла, я несколько лет лечилась, ну, ты, наверное, знаешь, – сказала тетя Оля; я помотала головой. – Но теперь все хорошо. Работаю там же, на завод вернулась. Только вот Верочка…

Тетя Оля нервно дергала головой, сжимала и разжимала руки. Было видно, что не все хорошо. Все совсем не хорошо. Она так и не оправилась после смерти Веры. Подтверждая мое подозрение, она встала и сказала:

– Пойдем. Посмотришь ее комнату. Я ничего не трогала, только убираюсь раз в неделю.

Как во сне, я побрела за ней, с ужасом понимая, что не надо этого делать, надо бежать отсюда, срочно бежать, пока эта стареющая женщина не затащила меня в свое безумие. Она распахнула дверь в комнату, и мой взгляд упал на кровать. На ней сидела Вера, еще полненькая, в короткой ночнушке-футболке. Не обращая внимания на нас, она подпиливала ногти.

– Ничего не убирала, даже вот тетради, посмотри, оставила как были.

Она указала на письменный стол. На нем стояла желтая настольная лампа, вся залепленная наклейками с динозаврами. Выдвижной ящик был обклеен вкладышами с Барби. Мы налепили их в один день, когда решили больше не собирать наклейки. Я занималась лампой, Вера – ящиком. На столе сохранились следы синей пасты и нарисованная красным фломастером саблезубая мышь – мой рисунок. Китайская химия не стиралась никакими порошками. Вера ругалась, что мышь больше похожа на скрюченного зомби-скитальца. За годы мышь только немного побледнела. Полированный шифоньер, три створки. Я потянула на себя ближайшую. Вещи Веры. Как были раньше. На верхней полке – белье, ниже – футболки, за ней – полка с рваными колготками, растянутыми майками и лифчиками, с тем, что уже не нужно, но пока жалко выбросить. Вера оставила свои ногти и смотрела на нас. Я покосилась на тетю Олю, но она жила в своем мире и Веру не замечала.