Эдвард Мунк. Биография художника - читать онлайн книгу. Автор: Атле Нэсс cтр.№ 111

1923 год оказался для Мунка нелегким. Его мучила необходимость решать семейные проблемы: «С сестрами и семьей связано так много тяжких обязанностей, они – нервные люди и выводят из себя и меня». Тете Карен было уже под 90, с Ингер художник не очень-то ладил, а Лаура никогда не была довольна клиниками, куда ее помещали.

В апреле 1923 года после зимы, во время которой Мунк пережил творческий застой, он решил опять съездить на юг – чтобы набраться новых впечатлений. Художник планировал совместить отдых, лечение и осмотр достопримечательностей. Равенсбергу он сказал, что хочет избавиться от докучливых людей, которые крадут у него время. Еще он сказал, что собирается заехать во Флоренцию – еще одно место, связанное с именем Туллы, – но, как показали дальнейшие события, так туда и не добрался. Вместо этого Мунк сначала пересек Германию с остановками в Берлине и Мюнхене, а затем отправился в Линдау, что на озере Бодензее, на границе с Австрией. Окрестности озера славились своей живописностью, Линдау был излюбленным местом проведения отпусков – здесь все располагало к отдыху, но Мунк там не задержался – он поехал дальше, в Цюрих и, как и в прошлом году, остановился в «Гранд отель Долдер».

Однако этим летом поездка явно не задалась. Погода была плохая, Мунк часто болел, и в Италию, как планировал, так и не собрался. Он все время жаловался на то, что посторонние заботы отнимают у него силы и отвлекают от работы: «Скажи, что я почти готов повеситься, чтобы только избежать деловых переговоров – обсуждения сделок и всяких писем», – велит он передать Яппе в ответ на какую-то просьбу, которую того попросили донести до Мунка.

Вне всякого сомнения, на работу по организации выставок и продаже картин – или, если уж на то пошло, на попытки воспрепятствовать продаже картин, – уходило много времени. Причина была довольно простой: Мунк не хотел связывать себя обязательствами по отношению к одному-единственному торговцу картинами. Ему хватило горького опыта скандалов с немецкими коммерсантами. К тому же он побаивался связать себя контрактом и лишиться свободы действий.

Мунк провел в отеле «Долдер» половину лета и все никак не мог решить, ехать на юг или нет. Наконец, в июле он надумал вернуться в Норвегию. Обратный путь лежал через Германию, где в это время, как никогда, свирепствовала инфляция, – ее пик пришелся на грядущую осень 1923 года. Вот как описывал – в письме к Мунку – ситуацию в стране Глазер: «Постороннему человеку трудно понять истинный ужас положения, в котором мы все тут оказались. Теперь мы считаем деньги в миллиардах. Какими цифрами будут оперировать на следующей неделе, не знает никто. С каждым днем становится все труднее наскрести денег на самое необходимое. Сегодня ты думаешь, что у тебя есть хоть что-то, завтра это что-то вновь обращается в ничто. Раньше настоящую нужду испытывали лишь немногие, теперь – практически все до одного».

Мунк выделил в помощь нуждающимся художникам еще немного денег. Трогательно изображая забывчивость, он сделал вид, что якобы должен Шифлеру 100 крон за каталоги. Тот, конечно, не поддался на обман и начал протестовать, но Мунк в ответ на это прислал ему целых 200 крон! Тогда Шифлеру пришлось капитулировать: «Стало быть, Вы меня не послушались – и прислали 200 крон. Это неправильно – и Вы не должны были так делать. Но раз уж так случилось, я не стану больше мучиться по этому поводу, а буду только радоваться Вашему дружескому расположению и заботе и сердечно Вас благодарить».

Дома в Экелю Мунк выкинул довольно странное коленце – особенно в свете его собственных высказываний о нехватке рабочего времени. Он решил уволить экономку и взять организацию быта на себя. Тогдашние его гости вспоминают о связанных с этим забавных случаях. Однажды в гости к Мунку вместе с Тисом приехал Аксель Румдал. Мунк, обращаясь к Тису, заявил: «Я ухаживаю за собой сам, и тебе, Енс, рекомендую. Избавься от баб, они только мешают человеку жить». Тис вежливо поблагодарил за совет, но следовать ему отказался, после чего Мунк решил продемонстрировать свои достижения в подметании полов: «Работать шваброй полезно, это способствует пищеварению».

А еще Мунка тревожил возраст. Неумолимо приближался день шестидесятилетия, и с этим художник ничего поделать не мог. Зато он мог – и изо всех сил старался – свести к минимуму празднование этой даты. Тису задумал устроить факельное шествие, но Мунк в категорической форме запретил ему это. Гирлёфф хотел написать книгу, однако, как пишет Мунк, «я так недвусмысленно выразил ему свое недовольство, что и он в конце концов все понял». Но одно дело – официальное празднование, на которое еще можно было повлиять, другое – «надоедливые дамочки с букетами», управиться с которыми было куда сложнее.

Все же к концу осени физическое и моральное состояние Мунка заметно улучшилось, хотя, кто знает, какую роль в этом сыграло «упразднение» им «института экономок». Во всяком случае, пока он был очень доволен: «Экономка, в сущности, является докучливым высокооплачиваемым созданием, которое проводит дни, готовя себе еду, ну и тебе немного перепадает». За несколько дней до дня рождения Мунк пригласил Равенсберга на обед, который приготовил сам. Несмотря на простоту, обеду нельзя было отказать в изысканности: хозяин подал бараньи отбивные с вином «Шато Мутон Ротшильд».

В промежутках между поездками и организацией выставок Мунк успел создать несколько крупных работ. Осенью 1921 года, еще до поездки в Цюрих, он познакомился с человеком, которому было суждено сыграть важную роль в его жизни. Человек этот был очень молод, всего двадцати двух лет от роду, и пришел он к художнику, чтобы сделать большой заказ.

Звали его Рольф Стенерсен. Несмотря на молодость, Стенерсен успел дважды стать чемпионом Норвегии в беге на дистанцию 200 метров и получил известность как удачливый биржевой маклер. Стенерсен неплохо зарабатывал на финансовых операциях в Амстердаме, причем с точки зрения норвежских законов нередко действуя на грани фола. Свои деньги он хотел потратить на картины Мунка.

Сначала художник, по своему обыкновению, повел себя сдержанно, но потом вдруг согласился написать три копии своих картин для фриза, который должен был украсить столовую Стенерсена-старшего. Избраны были «Танец жизни», «Поцелуй» и менее известная «Встреча». За их копии заказчик предлагал 14 000 крон. Это была весьма скромная цена (для сравнения: за два года до этого Кристиан Мустад заплатил 20 000 за «Автопортрет художника, больного испанкой»). Однако Мунку молодой человек понравился, он согласился на предложенные условия и стал потом обращаться к нему за советами в финансовых делах. Не стоит забывать и о том, что в 1921 году начался спад в экономике и последовавшая дефляция привела к ухудшению спроса на картины.

Не исключено, что взяться за этот заказ Мунка побудило желание поупражнять руку перед началом работы над проектом, который обещал стать новым «Фризом жизни». Долгое время ходили слухи о том, что Мунк вскоре получит от одного из богатейших предприятий Кристиании – шоколадной фабрики «Фрейя» – крупный заказ на фриз наподобие того, что когда-то был сделан для Рейнхардта. И вот наконец заказ поступил.

Согласно первоначальному плану, Мунк должен был оформить две столовые – для работников и работниц. Он быстро приступил к работе и сделал эскизы для обоих помещений. Эскизы для мужской столовой сильно напоминают «Рабочих по пути домой» и «Рабочих за уборкой снега», хотя и без присущего этим картинам ощущения мощи и почти пугающей силы. Требовалось изобразить рабочие будни в тематической связи, и это навело Мунка на идею, которая займет его воображение на годы, – создать «Рабочий фриз». По мысли художника, фриз должен был состоять из картин, показывающих жизнь рабочих во всех ее проявлениях.