Кристин, дочь Лавранса - читать онлайн книгу. Автор: Сигрид Унсет cтр.№ 35

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кристин, дочь Лавранса | Автор книги - Сигрид Унсет

Cтраница 35
читать онлайн книги бесплатно

Она сама не знала, что продолжала думать о нем весь этот вечер; но воспоминание о его узком смуглом лице и тихом голосе все время присутствовало где-то в полумраке над ее душою за озаренным свечою кругом…

Когда она на следующее утро проснулась, солнце ярко светило в спальню, и Ингебьёрг сообщила ей, что фру Груа сама приказала сестрам белицам не будить их к ранней утрене. Теперь им позволили идти в поварню и поесть. Кристин почувствовала радость и теплую благодарность за доброту аббатисы, – казалось, будто весь свет желал ей только добра.

III

Крестьянская гильдия в Акере считала своей покровительницей святую Маргрету и ежегодно справляла свой праздник двадцатого июля, в память этой святой. Братья и сестры собирались в этот день вместе с детьми, гостями и слугами у Акерской церкви и выстаивали обедню в приделе святой Маргреты, а потом отправлялись в гильдейский дом, находившийся неподалеку от богадельни Хофвина, и там бражничали в продолжение пяти дней.

Но так как и Акерская церковь, и Хофвинская богадельня относились к женскому монастырю Ноннесетер, а кроме того, многие акерские крестьяне были монастырскими издольщиками, то вошло в обычай, чтобы аббатиса и некоторые из старших сестер оказывали честь гильдии и приезжали на пир в первый день праздника. И тем молодым девушкам, которые жили в монастыре только для обучения и не предполагали идти в монахини, разрешалось сопровождать туда аббатису и танцевать; поэтому они надевали на праздник свои собственные платья, а не монастырскую одежду.

Вечером накануне праздника святой Маргреты в спальне молодых послушниц царили оживление и суматоха; те из девушек, которые собирались на пир, рылись в сундуках и приводили в порядок свои наряды, а другие, бедняжки, ходили грустные, глядя на подруг. Некоторые девицы ставили на огонь камина горшочки и кипятили в них воду, от которой кожа становится нежной и мягкой; другие варили что-то для смазывания волос – если их потом расплести на пряди и туго накрутить на кожаные ремни, то получаются волнистые и курчавые локоны.

Ингебьёрг вытащила на свет божий все свои богатства, но никак не могла решить, что ей надеть на себя, – во всяком случае, не самое лучшее светлое-зеленое бархатное платье – оно слишком дорогое для такого крестьянского пиршества. Но одна маленькая худенькая сестра, которая не шла на праздник, – ее звали Хельгой, и родители отдали ее в монастырь по обету еще совсем ребенком, – отозвала Кристин в сторону и шепнула ей, что, конечно, Ингебьёрг наденет зеленое платье и розовую шелковую рубашку тоже.

– Ты всегда была добра ко мне, Кристин, – сказала Хельга. – Не приличествует мне мешаться в такие дела, но я все же расскажу тебе: рыцарь, что провожал вас домой в тот вечер весною… Я после того и видала и слыхала, как Ингебьёрг разговаривала с ним… Они потом встречались в церкви, и он часто поджидает Ингебьёрг, притаясь в проулке, когда она ходит к Ингюнн в дом монастырских мирян. Но это тебя он разыскивает, и Ингебьёрг обещала ему, что приведет тебя туда. Однако бьюсь об заклад, что ты ничего об этом не слыхала до сего дня!

– И вправду, Ингебьёрг ничего мне об этом не говорила, – сказала Кристин. И сжала губы, чтобы Хельга не заметила улыбки, невольно просившейся на уста. Так вот какова Ингебьёрг!.. – Наверное, она понимает, что я не из таких, что бегают на свидания с чужими мужчинами за сараями да за заборами! – гордо сказала она.

– Вижу, что я напрасно трудилась и рассказывала тебе о том, про что следовало бы мне лучше промолчать! – обиженно сказала Хельга, и они разошлись в разные стороны.

Но весь вечер Кристин старалась не улыбаться, когда кто-нибудь взглядывал на нее.

* * *

На следующее утро Ингебьёрг долго бродила в одной сорочке, пока Кристин не поняла, что ее подруга не желает одеваться и ждет, чтобы сначала оделась Кристин.

Кристин ничего не сказала, но со смехом подошла к своему сундуку и вынула из него золотисто-желтую шелковую сорочку. Кристин еще ни разу не надевала ее; сорочка, легко скользнувшая по ее телу, показалась Кристин такой мягкой и прохладной. Она была красиво вышита серебряным, синим и коричневым шелком вокруг шеи и на груди, как раз сколько видно в вырез платья. К ней были такие же рукава. [44] Кристин натянула на ноги льняные чулки и зашнуровала лиловые башмачки, которые Хокону посчастливилось благополучно принести домой в тот тревожный день. Ингебьёрг не спускала глаз с Кристин, и тогда та сказала, смеясь:

– Отец всегда учил меня никогда не пренебрегать теми, кто ниже нас, но ты, верно, такая знатная, что не хочешь наряжаться для каких-то крестьян и издольщиков!..

Покраснев, как спелая малина, Ингебьёрг скинула шерстяную рубаху, соскользнувшую с ее белых бедер, и поспешно накинула на себя розовую шелковую… Кристин надела через голову свое лучшее бархатное платье – оно было фиолетового цвета, с глубоким вырезом на груди и с прорезными рукавами, ниспадавшими почти до земли. Она подпоясалась золоченым кушаком и набросила на плечи плащ с беличьим мехом. Потом распустила по спине и плечам свои длинные светлые волосы и надела на голову золотой обруч с чеканенными на нем мелкими розами.

Тут взгляд ее упал на Хельгу, которая стояла и смотрела на них. Тогда Кристин вынула из сундука большую серебряную пряжку. Это была та самая, которой был застегнут плащ Кристин в тот вечер, когда Бентейн встретил ее на большой дороге, и она с тех пор не любила носить ее. Она подошла к Хельге и тихо сказала:

– Я знаю, что ты хотела вчера показать свое доброе ко мне расположение; не думай, что я не понимаю этого… – И она сунула в руки Хельги пряжку.

Ингебьёрг тоже была очень красива, когда кончила одеваться и стояла в своем зеленом платье, с красным шелковым плащом на плечах и с распущенными прекрасными кудрявыми волосами.

«Мы обе наряжались наперегонки», – подумала Кристин и засмеялась.

* * *

Утро было прохладное, росистое и свежее, когда процессия тронулась из Ноннесетера и пошла на запад к Фрюгнье. Сенокос в этих местах был уже почти закончен, но вдоль плетней кучами росли синие колокольчики и золотистый подмаренник; ячмень на полях уже выкинул колос и колебался серебристыми волнами со слабым розоватым оттенком. Во многих местах, где тропинка была узкая и шла полями, колосья почти смыкались у колен идущих.

Хокон открывал шествие, неся монастырскую хоругвь с изображением Девы Марии на синей шелковой ткани. За ним шли слуги и живущие при монастыре миряне, потом ехали верхом фру Груа и четыре старые монахини, а затем следовали пешком молодые девушки; их пестрые мирские праздничные одежды сверкали и блестели на солнце. Несколько живущих при обители женщин-мирянок и два-три вооруженных прислужника замыкали шествие.

Все с пением шли через залитые солнцем поля, и встречные, выходившие на дорогу с боковых тропинок, отходили в сторону и почтительно кланялись. Повсюду по полям и лугам шли и ехали группы людей, потому что из каждого дома и каждой усадьбы жители спешили в церковь. Через некоторое время позади послышалось хвалебное пение низких мужских голосов, и из-за пригорка показалась монастырская хоругвь Хуведёя – красная шелковая ткань блестела на солнце, колеблясь и склоняясь вперед при каждом шаге несущего.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию