Дочь своего отца - читать онлайн книгу. Автор: Жанна Немцова cтр.№ 42

– Если ты не пойдешь в зал, никто не пойдет, – сказала я ему.

– Я понял, – ответил он и сам начал агитировать всех пойти в зал. Потом вместе с нами просидел всю вторую дискуссию, после остался на постановку Театра. DOC…

– Какие адекватные у тебя тут люди собрались, – сказал мне по окончании, – даже удивительно!

Сегодня он – знаковая политическая фигура не только внутри России, но и за ее пределами. Он стал символом сопротивления тирании.

Не знаю, сколько ему придется просидеть в тюрьме. Боюсь, что долго, но рада ошибиться. Одно я точно знаю: история его отравления ляжет в основу фильма. Она абсолютно кинематографична: человека отравляют, но благодаря цепи счастливых обстоятельств он выживает. Причем не просто выживает, но и сам раскрывает свое убийство, сам звонит одному из убийц и сам же потом возвращается – фактически добровольно отправляясь в тюрьму.

Его работа полностью изменила расследовательскую журналистику. Все ахнули от того, на каком высоком уровне Христо Грозев из Bellingcat, журналисты «Инсайдера» и сам Алексей смогли провести это расследование. Оно, безусловно, войдет в историю.

Но стоило ли Навальному возвращаться в Россию? Я понимаю эмоциональный аргумент Алексея: сторонники ждали от него этого шага. Они рисковали здоровьем, свободой, жизнью. И им было важно, чтобы их лидер не отсиживался в благополучной Европе, пока они остаются там, где их в любой момент могут арестовать. Навальный не хотел выглядеть трусом в глазах тех, кого он сам призывал быть смелыми.

Политолог Глеб Павловский написал: в России заниматься политикой без риска – это ложь (https://www.facebook.com/gleb.pavlovsky/posts/1865518083586289). Уверена, Навальный понимал, что его ждет. Но он вернулся, чтобы не выглядеть трусом – точно так же, как в свое время вернулся мой отец.

Правильно ли это было? Я считаю, что жители России все меньше поддерживают власть, но не готовы к решительным действиям. Многие до сих пор аполитичны. Мое твердое убеждение: сидеть в тюрьме – неправильно. На свободе человек может сделать гораздо больше (даже если он находится в другой стране). Но Навальный уже сделал свой выбор. Теперь очень не хватает его голоса и фирменного «Привет, это Навальный!».

2019 год стал последним в моей работе на Deutsche Welle. Не скажу, что он был настолько же успешным, как и 2018-й, но и в нем мне довелось сделать несколько интервью, о которых стоит рассказать.

Каким-то чудом в 2019 году мне удалось взять интервью у президента Казахстана. Точнее, к интервью меня привело не чудо, а цепь случайностей и странных решений, но главное – результат.

Казахстан – довольно закрытая азиатская страна. Это не Украина, не Грузия и не Армения, которые в любом случае более европейские.

Президентом Казахстана долгие годы был Нурсултан Назарбаев. Но в марте 2019 года страну возглавил Касым-Жомарт Токаев. Назарбаев, конечно, никуда с политической арены не ушел. Он по-прежнему обладает большими полномочиями и носит титул Елбасы (отец нации).

Но в любом случае – президентом стал Токаев. Не могу вспомнить – кажется, я отправляла в пресс-службу президента Казахстана запрос на интервью. И получила отказ.

Однако в начале зимы 2019 года Токаеву предстояла встреча с Ангелой Меркель. И пресс-служба президента решила провести пиар-кампанию нового президента Казахстана в Германии – чтобы создать благоприятный информационный фон перед его визитом. Пресс-служба наняла немецкое пиар-агентство. Но что-то пошло не так: агентство предлагало интервью с Токаевым главным немецким СМИ, но ни одно крупное издание, видимо, не проявило интереса.

После этого представители пиар-агентства вышли на Deutsche Welle. Сначала на английскую редакцию (по-видимому, получили отказ), а потом – на русскую. И круг замкнулся – они стали вести переговоры со мной.

– С удовольствием! – ответила я и подумала, какие же странные бывают повороты судьбы.

Дальше началась традиционная свистопляска с назначением даты, переносом сроков и так далее – но в конце ноября 2019 года я прилетела в Астану.

Было очень холодно – кажется, минус тридцать. Я до последнего не понимала, каким образом через русскую редакцию DW пиар-агентство планирует провести позитивную пиар-кампанию Токаева в Германии, когда наша аудитория преимущественно русскоязычная.

В назначенный день приезжаю во дворец… да, по стилю это именно Дворец президента. Меня проводят в круглую комнату – на стенах сплошная позолота. Возможно, не позолота, а настоящее золото, – не ручаюсь.

Вокруг меня – масса людей: представители пресс-службы, служба протокола, кто-то еще… Я опасаюсь только одного – что мне сейчас скажут: «Давайте согласуем ваши вопросы». Но не говорят.

Президент, надо отдать ему должное, приходит минута в минуту. Мы здороваемся, и он вдруг говорит:

– Я знаю вашего отца. У нас с ним такая неприятная история возникла в 1992 году…

И рассказывает мне: в конце 1992 года Нижегородская область заключила с Талдыкорганской областью Казахстана контракт: зерно в обмен на «Волги». Казахстан должен был поставить в Нижегородскую область зерно, а Нижегородская область в Казахстан – «Волги». В начале 1990-х годов эти машины очень ценились во всем СССР.

– Немцов тогда подал на нас в экономический суд СНГ, – рассказывает он. – Но, надо сказать, мы смогли продолжить совместную работу. Когда он был первым вице-премьером, он уже зла на нас не держал и мы плодотворно сотрудничали.

Конечно, Токаев дипломат. И эту историю перед интервью он рассказал мне не зря. Он умный политик. Но мои вопросы к нему все равно нельзя было назвать слишком лояльными.

Я была вежлива и корректна. Но задавала вопросы, которые действительно имело смысл задать. По меркам Казахстана – очень острые. В середине интервью он даже попросил перерыв и сказал:

– Ну, это как-то очень жестко.

– Не волнуйтесь, это нормально! – ответила я ему.

И мы продолжили беседу.

Когда интервью закончилось, Токаев произнес то, что я совсем не хотела услышать:

– Вы, прежде чем выпускать интервью, поработайте с моим пресс-секретарем.

– Господин президент, я не могу этого сделать, – ответила ему. – Меня за такое уволят.

И он совершенно неожиданно для меня улыбнулся: