Мама по принуждению - читать онлайн книгу. Автор: Адалин Черно cтр.№ 25

Решительно закрываю холодильник и иду в гостиную, чтобы предложить поесть Маше, но когда выхожу, ее уже нет. Я вздыхаю и поднимаюсь на второй этаж, предлагаю Маше пообедать, но она оказывается сытой: ее покормила няня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У меня сейчас будут занятия, — гордо сообщает она. — Я приду к Лоди позже.

— Конечно, малыш.

Я выхожу в коридор и, чтобы не есть в одиночестве, иду за Еленой Эдуардовной. У двери Адама снова останавливаюсь, прислушиваюсь и корю себя за то, что меня мучает совесть. Вместо того, чтобы злиться на него за все, думаю о том, что ему некому принести поесть. Вся прислуга придет завтра, да и то я не уверена, что он позволит кому-то остаться, раз уж никто не должен знать о случившемся.

Несколько минут шагаю под его дверью туда-сюда, останавливаюсь, чтобы постучать, но снова не решаюсь. Кажется, моей совести пора ставить памятник, потому что именно она толкает меня внутрь. Я тихо открываю дверь и захожу в комнату, где царит полумрак. Мои глаза едва привыкают к темному освещению, когда я слышу:

— Не ожидал, что ты придешь.

— Я хотела спросить… то есть, врач сказал… — я почему-то запинаюсь, не зная, как объяснить свой приход. — Тебе нужно поесть, а в холодильнике я обнаружила куриный бульон, тебе принести?

Я едва фокусирую взгляд на темном силуэте Адама, который лежит на кровати. Когда взгляд привыкает к темноте, я вижу, что он накрыт теплым одеялом, рядом стоит вода, а у кровати валяется коробка, а около нее — блистеры с таблетками.

— Тебе плохо?

— У меня температура, — произносит и тут же замолкает, будто жалея о том, что сказал.

Я же даже в темноте различаю злой блеск его глаз и стиснутые зубы.

Он злится на себя за беспомощность и на меня за то, что вижу его таким. Только сейчас понимаю, какой Адам упрямый и гордый. Даже при смерти не попросит помощи у другого, тем более у женщины, не покажет слабость, делая из себя героя.

— Давай я, — делаю шаг к нему, но его властный раздраженный голос останавливает меня.

— Я не нуждаюсь в помощи, иди к себе!

Громко хлопнув дверью, выхожу в коридор. Почему-то хочется заплакать, хотя я сама не знаю, в чем причина такого желания. Наверное, после родов гормональный фон все еще не в порядке. И это мешает. Заставляет поступать неправильно и говорить то, что не должна.

Закрыв дверь, останавливаюсь и чертыхаюсь себе под нос, потому что даже после того, как меня открыто послали, я ощущаю вину и желание помочь. Сжимаю руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони и иду на кухню.

Не хочет помощи — черт с ним!

Пусть изматывает свой организм, мне-то что.

Убеждая себя в этом, спускаюсь на кухню, открываю холодильник, достаю оттуда мясо и салат, аккуратно насыпаю в тарелку, а когда кладу контейнера обратно, взгляд натыкается на бульон.

Резко захлопываю дверцу и отворачиваюсь, правда, аппетит куда-то пропадает. Вместо этого начинаю открывать тумбочки и искать столик для завтраков. Наверное, я с ума сошла, потому что, найдя его, складываю туда свой обед, а после иду разогревать бульон. Когда все готово, ставлю на столик тарелку с горячим супом, приборы, соль на всякий случай, и салфетки.

По пути к Адаму корю себя за совестливость, отзывчивость и непонятливость, потому что полчаса назад меня откровенно послали, а я лезу дальше. У широкой двери останавливаюсь и буравлю взглядом деревянную поверхность. Почему-то перед глазами мелькают кадр за кадром того, как Адам пытается дотянуться до таблетки, как разливает воду и…

Навязчивые мысли ни к чему не приведут, поэтому толкаю дверь и вхожу внутрь.

Мужчина лежит все так же неподвижно. Теперь мои глаза быстро привыкают к темноте, я подхожу к столу, ставлю на него столик для завтраков, а потом огибаю кровать, присаживаюсь и начинаю собирать таблетки.

— Оставь и уходи!

Молчу и продолжаю делать то, что начала. Судя по тому, что бутылка с водой не открыта — таблетку от жара он так и не выпил.

— Ангелина, мать твою, оставь это все и выйди из комнаты!

Вторая фраза пробирает до костей, но и ее я игнорирую. В доме нет никого, кто бы ему помог, а дать ему возможность умереть — подставить себя и всех, кто был в этом доме. Кто знает, где он получил ранение, и не обвинят ли в этом меня.

Сложив блистеры в коробку, кладу ее на стол, беру упаковку в руки и выдавливаю несколько таблеток от жара в руку. Открываю воду и протягиваю ладонь Адаму.

— Выпей, тебе станет легче.

— Мне вызывать охрану? — он усмехается. — Они мигом выведут тебя отсюда.

— Вызывай, — киваю и кладу таблетки на столик. Туда же ставлю и открытую бутылку с водой. — Ты забыл, что у меня теперь есть телефон? Как только ты позвонишь охране, я тут же достану его и вызову скорую. А потом — полицию.

Конечно же, я лукавлю. Телефона у меня с собой нет. Он остался в комнате.

— Волнуешься? Или боишься?

Мне почему-то не нравится его будто угасающий, вялый голос. И присвист, который говорит о высокой температуре. Не раздумывая, подхожу ближе, прикладываю руку к его лбу и тут же одергиваю.

— Выпей таблетки, Адам. Пожалуйста.

На глаза наворачиваются слезы. Мне становится страшно от того, что Адам сдается и не хочет ничего делать. Я нахожу лишь единственное объяснение — у него высокая температура и он не соображает, что делает. Об этом не хочется даже думать, потому что по-хорошему ему бы сделать укол, но я не умею.

Сама не знаю, как мне удается уговорить его открыть рот и запить таблетки водой, но он это делает. После отворачивается и даже не смотрит в мою сторону, закрывает глаза. Суп стынет, мой обед — тоже, но сейчас как-то не до этого. Я наблюдаю за Адамом и, кажется, даже прислушиваюсь, дышит ли он.

Через минут десять его начинает пробирать озноб. До меня доносится стук зубов и прерывистое дыхание, будто он пытается согрется. В полутьме открываю шкафы и ищу плед, но нахожу лишь теплое махровое одеяло.

Еще лучше.

Накинув его на мужчину, принимаюсь подбивать края под массивное тело. Адам что-то рычит, но я его не слушаю, так как сейчас нужно помочь ему согреться. Еще минут десять уходит на то, чтобы он перестал дрожать. Когда я касаюсь его лба рукой, тот уже прохладный.