«Священные войны» Византии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Величко cтр.№ 47

Под давлением обвинений, могущих перерасти в приговор, Севир Антиохийский оставил Константинополь и удалился в пустыню, где скончался в 538 г. Когда Александрийский патриарх Феодосий (535—537) отказался признать Халкидон в полном объеме, он тут же был отставлен с кафедры. Вместо него Константинопольский патриарх св. Мина совместно с апокрисиариями Антиохийского и Иерусалимского архиереев хиротонисал в патриархи монаха Павла (539—541) из Тавенниссии. Всем александрийским епископам, священникам и монахам приказали признать Халкидон, и внешне все покорились. Но втайне патриарх Феодосий рукоположил в епископы монаха Иоанна, ставшего организатором монофизитского сопротивления на Востоке. Лишь после многих приключений митрополит Ефрем из Антиохии сумел вытребовать того из Персии, где монофизит сколотил группу последователей. Иоанна препроводили в монастырь, где он и скончался в 538 г. ^[286]

Своеобразным «репрессиям» подверглись не только вожди умеренного монофизитства. Императора не могла не угнетать слепо ригоричная позиция Рима, где всех сколь-нибудь сомневающихся в Халкидоне тут же зачисляли в еретики. Он небезосновательно подозревал, что в такой принципиальности гораздо больше желания отстоять непогрешимость Римской кафедры и нежелания входить в тонкости восточного богословия (гораздо более содержательного и нюансированного, чем казалось Западу), чем объективно желания воссоединить с Церковью заблуждающихся монофизитов. К папе Агапиту св. Юстиниан, конечно, хранил почтительное отношение. Но когда Велизарий вошел в Рим и казалось, что Империя уже зримо восстала в прежних размерах, царь не простил самовольного, без его участия и одобрения, поставления на престол папы Сильверия (536—537).

Суть развернувшейся интриги заключается в том, что Сильверий был «избран» Остготским королем, причем с нарушением канонических норм. Как следует из «Папской книги», в ходе «избрания» Сильверия в ход были пущены подкуп и угрозы по отношению к клирикам и мирянам. И конечно, императору никак не мог импонировать ставленник остготов в период развернувшихся военных действий. Помощь Сильверия Велизарию, вследствие которой римлянам удалось захватить Вечный город, мало помогла папе. В Константинополе и в самом Риме на него смотрели с подозрением, справедливо рассуждая, что человек, раз предавший готов, может предать и византийцев. Когда на Остготский престол взошел Витигес, Сильверий попытался вступить и с ним в тайный сговор, но его действия своевременно были пресечены ^[287].

По приказу царя Велизарий предъявил папе обвинение в государственной измене (сношение с готами), сверг с кафедры, а понтификом по велению царя был избран Вигилий (537—555). Из общих соображений новый кандидат казался императору более привлекательной фигурой, чем Сильверий. Он являлся личным другом и секретарем покойного папы Агапита, и св. Юстиниан искренне полагал, что Вигилий, с которым он состоял в переписке, станет его единомышленником и по цели религиозной политики – воссоединить с Церковью монофизитов, и по способам ее достижения – полемика, диспуты, убеждение.

Здесь произошел случай, бросающий тень на непогрешимость Римской кафедры и лично Вигилия. Вступив на престол, новый понтифик должен был обменяться с остальными патриархами Кафолической Церкви посланиями, в которых следовало изложить собственное вероисповедание. Видимо, желая устранить малейшие сомнения в каноничности своего поставления на кафедру, он направил послания не только остальным Вселенским патриархам, но даже в Феодосию и Севиру, причем его письмо было составлено в духе «Энотикона». И хотя понимая, чем может для него обернуться публикация таких писем, папа сделал все, чтобы текст его вероисповедания оставался тайным, этот секрет недолго удержался ^[288].

Несколько ужесточив меры против монофизитов, св. Юстиниан не оставил метод убеждения и разъяснения. В 542—543 гг. он собственноручно написал замечательный трактат «Против монофизитов», где полемизировал с покойным уже к тому времени Севиром Антиохийским. Он доказывал, что ересь Нестория и Евтихия затрагивает далеко не терминологический уровень, как казалось некоторым. В монофизитской формуле «до соединения – две природы, после соединения – одна» проявляется несторианская идея предсуществования человека, в которого вселился Бог. В этой связи выход для тех и других один: принятие Халкидонской терминологии, которая, по сути, есть терминология св. Кирилла Александрийского ^[289]. Таким образом, легко разрешалось старое недоумение многих восточных епископов, ошибочно полагавших, будто в Халкидоне свершилось предательство богословия св. Кирилла.

Дискутируя с монофизитами, император рассчитывал на помощь Рима. Но попытка императора обратить критику в сторону несторианства и таким способом привлечь отпавших христиан в Церковь вновь натолкнулась на непонимание Запада, ошибочно заподозрившего в действиях св. Юстиниана ревизию Халкидона. «Возникшая в связи с этим западная полемическая литература до сих пор оказывает большое влияние на историографию, и многие дела св. Юстиниана представляются в анекдотическом виде» ^[290].

В результате всех перипетий св. Юстиниан пришел к единственно верному выводу: для привлечения антихалкидонитов нужно осудить то, что они приписывали Православию и что являлось для них неприемлемым, равно как и для самой Церкви. Святой Юстиниан не поднимал нового богословского вопроса, он только задумал лишить монофизитов повода для нападок на Церковь, а несториан – средств к утверждению собственной ереси. А логика последних была проста: в Халкидоне епископ Феодор Мопсуэстийский, духовный отец Нестория, не был осужден – следовательно, он признан православным ^[291]. Вслед за этим получалось, что Халкидон якобы принял сторону Нестория и несториан. Помимо Феодора, смущение вызывали еще два архиерея – Феодорит Кирский и Ива Эдесский. По крайней мере, в 533 г. севериане в диспуте с православными епископами, организованном императором, возражали против Халкидона со ссылкой на фактическое восстановление, по их мнению, Вселенским Собором в сущем сане Феодорита Кирского и Ивы Эдесского ^[292].

Как отмечалось ранее, сочинения Феодора Мопсуэстийского вызывали ярко негативную реакцию и в Армянской церкви, представители которой хотя и не были приглашены на III, а потом и на IV Вселенские Соборы, но тем не менее имели возможность ознакомиться с ними. Еще в 435 г. Армянские епископы составили Собор, на котором осудили и Нестория, и Феодора Мопсуэстийского, как его духовного и идейного наставника. Тем самым они откровенно «поставили на место» греческих архиереев, поскольку уже в течение нескольких десятилетий пытались не только стать в ряд с остальными вселенскими кафедрами, ссылаясь на апостольское происхождение своей собственной, но и обеспечить независимость Армянской церкви от Константинополя. Как это чуть ранее было сделано в отношении архиепископа Кесарии Каппадокийской, где первоначально рукополагались Армянские католикосы ^[293]. Согласимся, это небольшой, но весьма характерный штрих, показывающий, что конфликт не ограничивался только имперскими территориями – ведь значительная территория Армении входила тогда в состав Персидского царства.