Три самодержца. Дневники генеральши Богданович - читать онлайн книгу. Автор: Александр Богданович cтр.№ 54

5 апреля. Был Палладий. Он теперь делает репетиции своего служения в церемонию коронации. Он продолжает говорить с неуважением про Саблера, у которого Победоносцев в руках. Саблер ведет себя недостойно – у него женская интрига с монахиней Страстного монастыря, помогает им игуменья.

12 апреля. Н. Л. Марков говорил, что Витте серьезно болен, что его старая болезнь, стоившая ему носа, бросилась на ноги и что Витте недолговечен.

16 мая. Адельсон говорил, что в Москве разнесли коляску герольда, который вез объявление о коронации. Коляску превратили в щепки, остались от нее только колеса.

22 мая. Курис говорил, что в Москве беспорядку было много. Корона царя так была велика, что ему приходилось ее поддерживать, чтобы она совсем не свалилась. Рассказывают, что Власовский созвал московских воров и предложил им, чтобы они следили, чтобы в карманах не было бы револьверов, за что красть им разрешалось вволю.

29 мая. Стеблин-Каменский говорил, что во время народного гулянья не успели убрать все трупы задавленных с Ходынского поля. Вследствие этого, так как публика наезжала, не зная о случившемся, на виду у всех запихивали умерших под лавки балаганов, на которых сидел народ, смотревший на представления клоунов и другие зрелища. Многие, проходя на места, наступали на торчавшие из-под лавок руки и ноги.

30 мая. Рассказывал Вишняков, что в Кремле вышла история с предводителями, которые опоздали приехать, а в 8 часов Кремль был заперт по распоряжению Ширинкина. Предводители стали стучаться, чтобы им отворили, но кто-то из церемониймейстеров громко начал их ругать, что каждая дрянь, надев дворянский мундир, невесть что о себе думает. Эта фраза оскорбила предводителей. Никто не хотел признаться, кто это сказал. В конце концов все свалили на жандармского унтер-офицера.

2 июня. Сегодня Салов говорил, что когда царь приказал произвести следствие по Ходынскому делу, то сразу выяснилось, что вел. кн. Сергей виноват. Тогда все три брата – Владимир, Алексей и Павел – привезли царю свои отставки на случай, если Сергея будут судить.

Штадлер говорил, что стачки на заводах Торнтона, Резиновой Мануфактуры и у Обводного канала (три завода) продолжаются. Рабочие, может, и правы в своих требованиях, так как изнурены работой от 6 часов утра до 8 часов вечера; придется им уступить – сократить число рабочих часов. Клейгельс приезжал на заводы, угрожал, что запрет лавочки, в которых рабочие имеют кредит. Тогда рабочие отвечали, что пойдут по городу разбивать лавки, и поэтому лавки их не закрыты.

5 июня. Когда царь ехал на обед к Радолину, народ ему кричал, что не на обеды он должен ездить, а «поезжай на похороны». Возгласы «разыщи виновных» многократно раздавались из толпы при проезде царя. Народ, видимо, озлоблен; завтра же озлобятся и дворяне: царь обещал им, что земля их от них не уйдет, а Витте решил иначе, на себя не взял подписать – уехал в Нижний, а подписал его товарищ, Иващенков, указ о продаже с публичного торга 6 июня 6 дворянских имений.

6 июня. Княжевич говорила, что положение России становится отчаянно, что царь слушается всех родственников, которые ему доброго совета дать не могут. Вел. кн. Павел говорил своим офицерам-конногвардейцам, что в царской семье не перестают все ссориться, никто царя не боится. Вел. кн. Владимир со всеми дерзок и нахален. Царь выглядит больным. Во время коронации он был не только бледным, но зеленым. Молодую царицу считают porte-malheur’ом ^[65], что всегда с ней рядом идет горе.

14 июня. Про Клейгельса говорят, что он совершенный азиат, свиреп по отношению к служащим, ругает, обижает всех, нет у него чувства справедливости. В день коронации толпа Клейгельса немного помяла, ему пришлось снять фуражку, чтобы она его не избила. Когда его спасали от толпы, жандарма и полицейского сильно пришибли. Клейгельс, почувствовав себя избавленным от опасности, повертывая лошадь, закричал стоявшему офицеру: «Всех арестовать!» Понятно, в какое затруднительное положение он его поставил. Во все последующие дни Клейгельс на улицу не показывался. Все две недели, что продолжалась стачка, он ни разу не показался на заводах. Вообще здесь у него престижа нет никакого, работает за него экзекутор по делам стачек. Говорят, что Клейгельс совсем неграмотный. От него выходят бумаги только с двумя резолюциями: «к исполнению» и «поступить по закону». Другого он никогда ничего не написал.

7 июля. Посьет говорил Е. В., что греческий король очень недоволен, что дочь его, королевна Мария, помолвлена за вел. кн. Георгия Александровича. Он и слышать не хочет, чтобы была свадьба в Петербурге, хочет, чтобы она была в Афинах, если уж она должна быть. Он еще не забыл смерти своей старшей дочери, жены вел. кн. Павла Александровича. Королевну Марию он не пустил на коронацию. Наши вел. князья так себя ведут, что уважением в Европе не пользуются.

22 августа. Моренгейм говорил Е. В., что ему вполне известно положение анархизма за границей. Он рассказал en connaissance des choses ^[66], что в Париже живут террористы, а в Женеве целое гнездо анархистов, которые работают над переустройством государственного строя. Они свою пропаганду направили на женские учебные заведения, хотят, чтобы женщины, которых они свернут с пути истинного, выходя замуж за военных, перевоспитали армию. Вот цель этих людей! Сказал также Моренгейм, что Лев Тихомиров, который теперь работает в «Моск. ведомостях», был отъявленный анархист, что он, Моренгейм, приписывает лично себе происшедшую в нем перемену.

27 августа. Сегодня Моренгейм рассказывал, что после свидания трех императоров, когда шли переговоры о Тройственном союзе, он написал царю Александру III: «Господи, верю, помози моему неверию». Было это написано по поводу этого союза. На это царь рядом с этими словами написал: «И я тоже». Это было начало тому, что Тройственный союз не был возобновлен.

29 октября. Говорили нам, что в день, когда приехал в Москву вел. кн. Сергей Александрович, на всех улицах ночью были наклеены листы, на которых было напечатано, что он – «Ходынский царь», что полиции пришлось все это срывать, а неизвестные личности снова наклеивали, но никого поймать не удалось.

В. В. Комаров обижен, что его забыли во время франко-русских празднеств, а он поработал по вопросу сближения этих двух народов. Е. В. сказал, что роль Комарова в этом деле хотя и маленькая, но важная, – он первый сказал Е. В., что будто Бисмарк дал Каткову млн марок, чтобы тот писал про Тройственный союз. Е. В. передал это Каткову, что помогло убедить Каткова переменить направление в газете. Активное же участие Комарова выразилось только в том, что он давал здесь обед Деруледу и ездил в Париж, когда там были русские моряки.

31 октября. Был Суворин. Он говорил, что предполагается много новых газет в России. По его мнению, только две могут ему быть опасны как конкуренты «Нового времени», – это газеты Татищева и Модестова, все прочие не представляют интереса. Суворин согласился со словами кн. Ухтомского, что без «Гражданина», который был запрещен, был пробел в русской журналистике, он сказал, что «Гражданина» не следовало запрещать.