Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 116

Прежние друзья или старались скрыть свои отношения к графу Панину, или переходили на сторону противной ему партии. В числе их был и Сальдерн, бывший посланник в Варшаве, искусившийся во всякого рода интригах. Граф Панин не одобрял грубого поведения Сальдерна в Польше, и в октябре 1772 года он был отозван в Петербург. Недовольный Паниным и будучи человеком продажным, получавшим субсидии от Дании, Сальдерн стал убеждать Екатерину в необходимости уступить этой державе Голштинию. Предлогом тому он избрал натянутые отношения матери к сыну и вопрос о верховной власти. Сальдерн говорил Екатерине, что ей, как обладательнице столь обширной империи, какова Россия, неприлично, владея маленькой Голштинией, быть в некоторой зависимости от Германской империи. Сальдерн дал понять императрице, что великий князь Павел Петрович сделался уже совершеннолетним и потому необходимо лишить его Голштинского владения, ибо можно опасаться, что наследник, в звании германского имперского князя, может держать себя в некоторой независимости от русской императрицы и, увлекшись, вступить в союз, вредный интересам Екатерины.

Доводы эти были признаны настолько основательными, что трактатом 21 мая 1778 года Шлезвиг и Голштиния были уступлены Дании. Великий князь Павел Петрович приобрел взамен того графства Ольденбург и Дельменгорст и чрез два месяца (14 июля 1778 года) принужден был уступить их коадъютору Любскому, Фридриху-Августу, представителю младшей линии Голштинского дома. Комбинации эти воздвигли еще большую преграду между матерью и сыном, и в конце июля 1778 года положение дел было такое, что каждый находившийся в милости императрицы обязан был быть противником наследника престола. Нерасположения последнего к матери, но словам английского посланника Гуннинга ^[614], «достигли размеров, могущих иметь важные последствия в случае, если б он был окружен людьми предприимчивыми и энергическими».

«Здесь, – прибавлял Гуннинг, – не может быть разделения власти. Когда великий князь достигнет власти, он должен получить ее всецело. Если императрица будет действовать осторожно, но в то же время энергично, то время это весьма удалено: в противном случае она находится в критическом положении».

Сознавая свое положение, Екатерина скоро узнала, что тот же Сальдерн, который, по-видимому, был ее приверженцем, получив значительную субсидию от Дании, стал интриговать в пользу Павла Петровича, надеясь, что, быть может, и тут перепадет что-нибудь на его долю. Соединясь с представителем Франции, столь усиленно интриговавшей в Константинополе, Сальдерн и его товарищ стали убеждать всех, кого было можно, что интересы и польза России требуют возведения на престол наследника, достигшего совершеннолетия. Учение это нашло себе последователей, и Сальдерн составил план о призвании Павла Петровича к соучастию в управлении государством. План этот, к удивлению Сальдерна, был отвергнут Паниным и послужил в пользу последнего. Значение воспитателя наследника стало быстро возрастать, и императрица, желая положить предел всем интригам, решилась парализовать действия партии, работавшей в пользу ее сына, и отвлечь хотя на время общественное внимание от жгучего вопроса. Бракосочетание великого князя Павла Петровича было весьма удобным для того средством.

«Сего месяца 15 числа, – писала Екатерина князю Волконскому ^[615], – в церкви Зимнего дворца принцесса Вильгельмина Гессен-Дармштадтская приняла наш закон, и наречено ей имя Наталия Алексеевна. На другой день было в Летнем дворце в церкви обручение сына моего с великой княжной Наталиею Алексеевной. Вчерашний день я о сем подписала в Сенате указ, о чем вас чрез сие уведомить за благо рассудила».

Пользуясь тем, что с бракосочетанием Павла Петровича деятельность графа Н.И. Панина, как воспитателя, прекращалась, императрица в день годовщины своей коронации осыпала наградами как его, так и противника его, графа З.Г. Чернышева.

22 сентября 1773 года высочайше повелено «действительного тайного советника графа Никиту Панина с сего числа считать в первом классе в ранге фельдмаршала, с жалованьем и столовыми деньгами против бывших канцлеров» ^[616]. Ему пожалована по смерть ежегодная пенсия по 25 тысяч рублей ^[617], до 9 тысяч душ крестьян ^[618], на заведение дома 50 тысяч рублей, провизия и погреб на год, экипажи и ливреи дворцовые. Вице-президент Военной коллегии граф Захар Чернышев в тот же день утвержден президентом и награжден пожалованием нескольких тысяч душ крестьян ^[619].

«Совокупленные ваши труды, – писала вместе с тем Екатерина графу Панину, – в воспитании сына моего и притом в отправлении дел обширного Иностранного Департамента, которые вы несли и отправляли с равным успехом толико лет сряду, часто во внутренности сердца моего возбуждали чувства, разделяющие с вами все бремя различных сих, силу человеку данную неисчерпаемых упражнений. Но польза империи моей, по горячему моему всегдашнему попечению о благом устройстве всего мне от власти Всевышнего врученного, воспрещала мыслить прежде времени облегчить вас в тягостных упражнениях, доверенностью моею вам порученных. Ныне же, когда приспела зрелость лет любезнейшего сына моего, и мы, на двадцатом его году от рождения, с вами дожили до благополучного дня брака его, то, почитая по справедливости и по всесветному обыкновению воспитание великого князя само собою тем оконченным, за долг ставлю вам при сем случае изъявить мое признание и благодарность за все приложенные вами труды и попечения о здравии и украшении телесных и душевных его природных дарований, о коих по нежности матерней любви и пристрастью не мне пригоже судить; но желаю и надеюсь, что будущие времена в том оправданием служить имеют, о чем Всевышнего ежедневно молю усердно.

Окончив с толиким успехом, соединенным с моим удовольствием, важную таковую должность и пользуясь утешением, от нее вам справедливо происходящим, обратите ныне с бодрым духом все силы ума вашего к части дел империи, вам от меня вверенной и на сих днях вновь вам подтвержденной, и доставьте трудами своими согражданам вашим желаемый мной и всеми твердый мир и тишину, дабы дни старости вашей увенчаны были благословением Божиим благополучия всеобщего, после бесчисленных трудов и попечений».