Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 101

Не так поступили жители Нижнего Ломова.

При первом известии о появлении в окрестностях мятежников товарищ воеводы, титулярный советник Ефим Овсянников, призвал к себе в дом конной слободы старшину Щеролапова с Афанасием Стукаловым и Иваном Безмыловым, да пешей слободы сотского Осипа Нежевлева и подговорил их склонить на свою сторону всех однодворцев и духовенство и идти навстречу мятежникам. Он же, Овсянников, намерен был засесть в замке и по первому требованию инсургентов сдать его, отворить им ворота и впустить в город.

Хитро задуманный план этот не удался. Штатной команды секунд-майор Иван Лукин, вместе с инвалидным подполковником Ромадиным, решились защищаться, поставили одну пушку у передних ворот и потребовали порох и снаряды от воеводской канцелярии. Посланный объявил, что воевода бежал из города, а воеводский товарищ Овсянников зарядов пушечных давать не приказал. Майор Лукин отправился сам к Овсянникову, чтобы узнать от него, «с каким намерением остается он к обороне приближающихся злодеев», но воеводский товарищ не высказал своих намерений и упорствовал в выдаче зарядов.

На другой день Лукин собрал на совещание всех офицеров и, объявив им, что намерен защищать город, требовал, чтобы все находились на своих местах и воеводский товарищ с ними. Подполковник Ромадин, по старости и слабости здоровья, отказался от участия в распоряжениях по защите, а Овсянников присоединился к гарнизону; но когда Лукин приказал запирать ворота, то воеводский товарищ пытался уйти, но был задержан дворянским депутатом секунд-майором Евсюковым. Майоры Лукин и Евсюков стыдили его и говорили, что он, как оставшийся за воеводу, должен защищать город. «Невзирая на те наши ему представления, – доносил Лукин ^[749], – многократно отбивая в воротах часового, покушался уйти, и для лучшего укрепления ворот, сделанный мной брус, приступя, сам зачал отваливать, приказывая ворота отворить».

– Это дурно, – говорил ему Лукин, – с каким разумом вы ворота отпирать приказываете.

– Я здесь командир, – кричал Овсянников, – а не ты; отвори ворота.

Лукин не слушал, и тогда воеводский товарищ бросился на него с кулаками, но был удержан Евсюковым. Бранясь со всеми, Овсянников не знал, что делать, и наконец, обратившись к канцеляристу Льву Юрьеву, приказал ему от имени воеводской канцелярии написать Лукину указ, чтобы он отворил ворота. Такое приказание возбудило всеобщий смех, а между тем с городовой стены замечено было приближение толпы, которая, по словам Лукина, состояла не более как из 13 или 15 человек. Все однодворцы, жившие в форштадте, высыпали им навстречу с крестами, хлебом и солью и вместе с прибывшими двинулись к городу. Мятежники не решились, конечно, штурмовать городскую стену, а бросились в кабаки, разбили бочки с вином и стали поить народ.

Пьяная толпа направилась в Богородицкий казанский монастырь, где была встречена архимандритом Исаакием со всей братией. Прибывшие заставили архимандрита служить молебен и провозгласить многолетие императору Петру III. Во время службы пьяная и бушующая чернь окружила монахов, и когда произносилось имя императора Петра III, то бунтовщики, стоя в церкви, стреляли из ружей ^[750].

Разграбив монастырь, мятежники опять направились к городу, и в толпе их майор Лукин заметил соборного дьякона, которого и призвал к передним воротам.

– Что это за люди, которых вы таким образом встречали? – спрашивал Лукин.

– Казаки государя Петра Федоровича, – отвечал диакон.

– Чего они требуют?

– Они только спросили, кто есть в городе начальник, на что обыватели сказали, что воевода отлучился, а есть воеводский товарищ и штатный майор.

– Да для чего же, – спрашивали прибывшие мятежники, – товарищ обещал нас с обывателями встретить, а теперь его здесь нет?

– Задержан майором Лукиным в городе, – отвечали им.

Слышавший весь этот разговор, Овсянников пытался опять уйти; мятежники, подойдя к стене, звали его к себе, и он, протянув им руки, был вытащен в небольшую калитку. Пьяная толпа ликовала и радовалась, что добыла себе еще одного единомышленника.

– А вам тут умирать! – кричали голоса гарнизону. – Давай соломы, зажигай город!

Угроза эта всполошила многих жителей, находившихся в составе гарнизона; между ними явился ропот и разговоры, не лучше ли сдаться. Лукин и Евсюков советовались, что делать. Между тем мятежники ворвались в заднюю башню, а затем выбили и передние ворота, Лукин был схвачен и отведен на двор дома Овсянникова, пировавшего с мятежниками. Его посадили под караул и приготовили вожжи, чтобы повесить, но по какому-то странному стечению обстоятельств атаман приказал его освободить от казни ^[751]. Пропировав несколько времени в доме Овсянникова и разграбив почти весь город, мятежники ушли, оставив воеводскому товарищу Овсянникову на память следующую записку атамана:

«1774 года августа 9-го дня дано сие одобрительное письмо его величества государя Петра Федоровича от дворовых людей нижнего города Ломова асессору Ефиме Васильеве Овсянникове, в том, что он человек добрый, только до людей ему, тако ж до города и до крестьян дела нет и ни во что не вступать; а если, паче чаяния, оный асессор во что вступит, то без главной команды его величества ничем не казнить и ничем не трогать, а привести в главную команду и в том он сужден будет. Градским обывателям к воротам его не подходить и ничем его не тревожить и Государыню Екатерину Алексеевну не честь и указов никаких не принимать, а дожидаться указов от его величества государя Петра Федоровича» ^[752].

Подобные шайки бродили по разным направлениям: подходили к Тамбову, ворвались в Воронежскую губернию и в особенности свирепствовали в Нижегородской. «Я ничего приятного, кроме жалости и досады, уведомить вас не могу, – писал нижегородский губернатор Ступишин П.С. Потемкину ^[753]. – Господа деташементные командиры, проследуя за злодеем, оставили за собой бунты; главные ваши начальники не сделали учреждение, чтобы сих следы усмирять. Итак, злодеяние вошло и идет к губернии Московской. Последние известия получил я, что толпы злодейские сделали в г. Троицком-Остроге, в Красной слободе и, наконец, в Темникове 9-го числа варварства и разорение, и идет сие зло и к моему городу Арзамасу».