Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 14

Внутри укреплений был помещен провиант, порох, сделан запас дров и устроены землянки для нижних чинов.

В таком положении полковник Симонов мог считать себя до некоторой степени обеспеченным от штурма и надеялся удержать город до прибытия подкреплений.

Получив 29 декабря известие о приближении Толкачева с толпой, Симонов выслал навстречу ему старшину Мостовщикова с 80 человеками оренбургских и яицких казаков. Выступив в ночь на 30 декабря, Мостовщиков в семи верстах от города был окружен мятежниками, которые захватили в плен 24 человека оренбургских казаков и присоединили к себе добровольно передавшихся всех яицких. Трое оренбургских казаков успели избавиться от плена и пред зарей прискакали обратно в город ^[109]. Выслушав их показание, Симонов приказал ударить в набат, служивший сигналом, но которому все желающие казаки должны были перейти в ретраншемент под защиту войск ^[110]. Таких набралось не более 70 человек, а большинство осталось в домах из опасения, чтобы Толкачев не выжег города и не предал смерти их жен и детей. Опасение это было тем более основательно, что Толкачев всех противившихся ему вешал или бросал в воду с камнями на шее. Так он утопил атамана Федора Бородина и старшину Мостовщикова, повесил нескольких священников и казаков.

Утром 30 декабря Толкачев подошел к Яицкому городку и был сочувственно принят жителями. Призвав к себе духовенство и собрав круг, он объявил указ о вступлении на престол императора Петра III и приказал упоминать в церквах его имя и имя наследника цесаревича. Вслед за тем он двинулся к ретраншементу и вместе с присоединившимися к нему городскими казаками открыл огонь. Засев в высокие избы и забравшись под кровли, мятежники были безопасны от ружейного огня из укреплений и, напротив, сами могли бить на выбор. Поэтому Симонов приказал стрелять преимущественно из орудий и направлять огонь на ближайшие строения; но каленые ядра пробивали насквозь деревянные стены домов и, падая в снег, потухали. Тогда трое солдат 6-й легкой полевой команды вызвались зажечь руками ближайший двор, что и исполнили с успехом и без всякого вреда для себя. Пожар быстро распространился по всему городу, мятежники стали разбегаться, преследуемые выстрелами из ретраншемента.

С наступлением вечера гарнизон произвел вылазку и успел зажечь еще несколько строений. Такие вылазки и поджигание домов продолжались три дня сряду, и пред ретраншементом образовалась обширная обгорелая площадь шириной от 25—100 сажен. В глубине ее виднелись устья улиц, расходившихся в разные стороны и заваливаемых баррикадами. Желая преградить доступ к своим жилищам, казаки строили завалы в несколько бревен толщиной, проделывали в крайних избах бойницы и устраивали насыпи в разных местах под батареи ^[111]. Сознавая, что и этих мер недостаточно, чтоб обеспечить себя от вылазок гарнизона, владевшего достаточным числом орудий, Толкачев отправил в Берду донесение о своей деятельности, с просьбой прислать ему помощь, а главное – пушек. Он писал, что занял город, но только потому, что казаки не сопротивлялись; что Симонов заперся в ретраншементе, и так как Дусали-султан киргизский не прислал ни одного человека, то овладеть ретраншементом он не в силах. Пугачев тотчас же послал в Яицкий городок атамана Овчинникова с 50 казаками, тремя пушками и одним единорогом, а через несколько дней поехал туда и сам, в сопровождении восьми человек конвоя ^[112].

На другой день после Крещения, 7 января, Толкачев прислал сказать духовенству, что государь едет в город и приказал выйти к нему навстречу всем собором. Облачась в ризы, духовенство вышло за город с крестами и образами, а казаки с хлебом и солью. Пугачев приложился ко кресту, а потом принял хлеб-соль и поцеловал их. Увидев в толпе своего знакомого Дениса Пьянова, самозванец обратился к нему с вопросом:

– Ну что, узнаешь ли ты меня?

– Как не узнать! Ведь дело-то недавно было.

– Смотри же, я не Емельян Иванов, а государь ваш Петр Федорович. Я хлеб-соль твою помню и тебя не забуду.

После обычной церемонии целования руки самозванец отправился прямо в дом Толкачева ^[113], а затем вышел посмотреть на укрепления, построенные Симоновым. Выбрав наиболее удобное, по его мнению, место, Пугачев приказал строить на нем батарею и приступить к устройству подкопа под одну из фланговых батарей ретраншемента, более других опасную для жителей города. Для этого, по приказанию самозванца, было собрано до 150 человек рабочих и 11 человек плотников, руководителем коих был выбран мордвин Пензенского уезда Яков Кубарь. Вся эта толпа под предводительством самого Пугачева отправилась в погреб казака Ивана Губина, находившийся в 50 саженях от батареи, и тут самозванец «сам в стене, зачертив три аршина в ширину и три аршина в длину», приказал Кубарю вырубить стену и рыть подкоп. Пугачев показывал, как производить работу, и по нескольку раз, днем и ночью, приходил в погреб, чтоб следить за ее ходом. «Освещали оный подкоп, – показывал Кубарь ^[114], – множеством сальных и восковых свечей. Во время работы приказывал он мне, чтобы не шумели, работы производили бы тихо и отдушины делать почаще, – сажени три, четыре и пять одна от другой». Подкоп вели в прямом направлении, и когда он достиг до 50 сажен длиной, то Пугачев приказал прекратить работы, говоря, что теперь подошли уже под вал укрепления. В конце подкопа была поставлена бочка, в которую насыпали до 10 пудов пороха и покрыли его тряпицей. Часа за три до рассвета, 20 января, Пугачев приказал яицким казакам быть готовыми и как только последует взрыв, то штурмовать ретраншемент. Сам же он вместе с