Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 34

Видя в каждом измену, Василий Бибиков не оставлял своего намерения покинуть город и с этою целью 10 января созвал опять совет, которому прочитал вновь полученные известия о восстании всей Исетской провинции и о занятии будто бы мятежниками Челябинска. Тогда генерал-майор Данненберг и коллежский советник Сокольников перешли на сторону большинства и подписали определение, а Охлебинин и Маслов отказались исполнить желание членов главного заводов правления. Охлебинин просил себе паспорта, а Маслов заявил, что он города ни в каком случае не оставит и с ним не расстанется. На другой день единомышленники Бибикова, собравшись вновь в канцелярии, постановили просить помощи из Казани и от сибирского губернатора, а Охлебинина и Маслова, как лиц, делающих «одно промедление в таком нужном и время не терпящем деле, оставить при их мыслях, а исполнение сделать по учиненному определению, согласно с указом 1714 года и впредь их по таким медлительностям в подобные сему рассуждения не приглашать ^[243].

Представляя это последнее определение главнокомандующему, полковник Василий Бибиков вместе с тем писал генерал-прокурору князю Вяземскому ^[244]: «Я почти не знаю, что в такой крайности и начать. Собран был совет из всех в здешнем городе находившихся штаб-офицеров, которые, по несогласию, родившемуся у них еще прежде, ни того, ни другого не делают. Я же, к несчастью, больше еще ненавидим за свои прежние распоряжения, для чего они без их совета делались (если можно назвать советом сборище вздору)».

Бибиков жаловался, что у него команды не более 100 человек, а собранные в помощь ей вооруженные крестьяне заявляют претензию, что они взяты не по очереди, что они стары и просятся домой за продовольствием и фуражом. То же самое писал Чичерину и генерал-майор Данненберг, просивший позволение вывезти из города присутственные места и деньги.

«Здесь, в городе, денежной казны имеется такая сумма, – писал он ^[245], – что с великим только сожалением сказать о том можно. Город вовсе не укреплен, и воинской команды в нем не более ста человек; рекрутов же хотя считается до 700, но многие распущены по домам; да хотя бы и все были налицо, токмо пальбе нисколько не учены».

В Екатеринбурге не было никакого порядка; команда полковника Бибикова была до того распущена и не знала своих обязанностей, что однажды ночью надворный советник Рооде отобрал все ружья у солдат, стоявших в карауле на гауптвахте у дома главного командира ^[246].

Беспорядки эти крайне опечалили главнокомандующего, и он, не зная всех подробностей, а основываясь на донесении полковника Бибикова, предписал всем чинам главного правления горных заводов находиться в полном повиновении последнего, хотя и младшего чином, но за действия которого он принимает всю ответственность на себя. Вместе с тем Александр Ильин приказал полковнику Василию Бибикову, по прибытии в Екатеринбург майора Гагрина с отрядом, передать в его распоряжение все находившиеся в Екатеринбурге средства горного ведомства. Гагрин мог прибыть нескоро, и распоряжение главнокомандующего нельзя назвать удачным. С предоставлением власти Василию Бибикову все члены правления отступились и не вмешивались в дело обороны города, а главный распорядитель думал только о том, как бы самому скорее удрать из Екатеринбурга.

При таких условиях и не встречая никакого препятствия, Белобородов постепенно окружал город, распространял свою власть на заводах и приводил население на верность императору Петру III.

«Для прельщения простых людей, – писал Яков Волегов ^[247], – разъезжает с партией в знатной одежде наряженный казак, имеющий на голове золотой колпак с портретом якобы покойного императора Петра III, и носит с собой указ на показание за его рукой народу, и приводит многих простяков в свою пагубную шайку».

Встречая сочувствие в населении, Белобородов усиливал свою толпу, обеспечивал ее продовольствием, добровольно доставляемым жителями, захватывал деньги и разорял заводы почти до основания. Расположенные по реке Белой и около Кунгура железные и медные заводы были разграблены, уголь сожжен, плотины разрушены, вода из прудов выпущена, строения разломаны, и все конторские дела уничтожены. «Приказчики, которые в руки им попались и скверной их присяги не приняли, замучены, конский и рогатый скот колют и жрут в домах господских; товары купеческие грабят, в питейных домах вино пьют безденежно, провиант и конские кормы обирают и женский пол сквернят блудом».

Опасаясь подвергнуться такой же участи и видя бездеятельность главного начальства, жители Екатеринбурга стали выселяться из города и потянулись к Верхотурью. Попытка Василия Бибикова остановить переселение не увенчалась успехом, и он подвергся насмешкам как оставшихся в городе, так и удалявшихся. «Честные и неустрашимые ваши поступки, – писал Башмакову асессор Москвин ^[248], – дали многим пример не трусить злодейской гнусной толпы, коя для всякого разумного, – в рассуждении трусов, в том числе и екатеринбургских, кои на соблазне подлости обозы свои через Верхотурье неведомо куда отпустили, с крайним уездным обывателям в подводах разорением, – ничто оное значит, как один только смех, а в самом деле произвел в народе возмущение, да и у нас с Камских заводов, все командующие, в том числе и друг наш Иван Яковлевич Ялымов, оставя свои места, не видев в глаза неприятелей, разбежались».

Власти бежали, а мятежники пользовались этим и окружали Екатеринбург. Аванпосты Белобородова стояли в 20–25 верстах от города и прервали сообщение, за исключением дороги, проходившей к Невинскому заводу. Доставка в Екатеринбург хлеба пресеклась. Скоро оказался такой недостаток в продовольствии, что лавки были запечатаны и вольная продажа запрещена. В течение нескольких дней пуд хлеба с 8 коп. поднялся до 17 коп. Отправленный для закупки хлеба и фуража, по единственной свободной дороге к Верхотурью, капитан Ярополков пробрался в Краснослободск, но назад вернуться не мог, потому что и этот путь был уже занят мятежниками.

«Вот, ваше сиятельство, наши дела, – писал Василий Бибиков князю Вяземскому ^[249]. – Я было испытывал счастье и посылал отсель партии поражать злодеев, человек по пятисот, но что же? Вместо боя от нерегулярных вооруженных крестьян, выходит с бунтовщиками дружеский разговор и только зовут один другого передаться на свою сторону. Многие же с нашей стороны, при первом выстреле из пушек, не только расстраиваются, но и бегают назад и к злодеям, а удержать таковой беспорядок и зло нет возможности, потому что при такой команде не больше состояние наше позволяет военных послать, как двух офицеров и человек 30 солдат, которым должно или своих удерживать в порядке, или оберегать начальника и артиллерию.