История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 125

Таким образом, мюридизм со времени восстания в Дагестане получил исключительно политическую направленность в соответствии с целями предводителей этого восстания. Появилось два вида последователей мюридизма, совершенно противоположных по духу и деятельности, одних можно назвать мюридами по тарикату, а других – наибскими мюридами. Первые посвящали жизнь исключительно изучению тариката, разрывали все связи с внешним миром, удалялись от всего, что напоминало житейскую суету, и в особенности избегали любых враждебных действий, а следовательно, и войны.

Вторые же, или наибские мюриды, были слепыми исполнителями воли начальства. Звание наибского мюрида мог получить только тот, кто был лично известен наибу или общине, к которой принадлежал мюрид. От такого мюрида не требовалось ни особенной религиозности, ни глубоких познаний в книжной премудрости, достаточно было худо-бедно разбирать Коран, зато требовалась твердая уверенность в необходимости священной войны, или газавата, отсутствие физических недостатков, которые могут препятствовать владеть оружием, и, главное, неукоснительное повиновение своему наибу, «как бы ни были бесчеловечны и нелепы его приказания».

Все, что было необходимо для жизни и участия в войне, как то: лошадь, оружие, одежду, если он в ней нуждался, мюрид получал от наиба, часто и все его семейство находилось на наибском содержании. «Такие условия, – пишет А. Руновский со слов Шамиля, – служили верной приманкой для людей, которым нечего было есть или нечего было терять. Впрочем, и богатые люди шли в мюриды, и чуть ли еще не с большей охотой, увлекаемые честолюбием: служба мюридов считалась самой почетной в крае, и мюриды, особенно состоявшие лично при Шамиле, если не пользовались особенною любовью, то одним видом своим внушали страх всякому».

Имея в виду политическую цель, Шамиль сумел достичь того, что мюриды присягали на Коране: забыть узы родства, не щадить близких родственников, а свято и беспрекословно исполнять волю повелителя. Мюриды были единственной поддержкой Шамиля, их руками он уничтожал вредных для себя людей тем более легко, что мюрид, убивший кого бы то ни было, не подлежал кайлы (кровной мести). Он был под защитой Шамиля и в полной зависимости от него, а следовательно, в такой же зависимости была и вся его семья ^[206]. В лице своих мюридов Шамиль имел под рукой у себя и у своих ближайших помощников людей полностью преданных, всегда готовых к безотлагательному исполнению мер, которые требовались тогдашним исключительным положением страны и разнородностью ее населения.

Из сказанного видно, что мюридизм в Дагестане принял совершенно противоположное направление, чем в остальном мусульманском мире. Там мюрид избегал войны и выражал отвращение к любым проявлениям вражды, а в Дагестане, напротив, война была священным долгом каждого наибского мюрида и его единственным делом. Оттого-то истинные последователи тариката не пользовались в Дагестане особой популярностью. Правда, их уважали как тех, кто ведет богоугодную жизнь, как ученых, постигших область религиозных истин, но считали их людьми совершенно бесполезными, лентяями и отчасти трусами.

Истинное учение тариката прямо противоречило воинственным наклонностям независимого дагестанского народа и в особенности его предводителей, а потому последние смотрели недоброжелательно на проповедников тариката, как на личных врагов, отвлекающих от их воинственных знамен сотни нужных им людей. Отсутствие грамотности и знаний делало народ слепым орудием проповедников религии, которые сумели развить в мюридах религиозный фанатизм, всегда появляющийся там, где люди не имеют ясного и определенного понятия о своей религии.

Чтобы еще больше возвысить мюридизм в глазах народа, Шамиль установил особые правила, согласно которым весь народ носил чалмы, как символ мюридизма: муллы – зеленые, наибы, управлявшие общинами, – желтые, сотенные начальники – пестрые, чауши (глашатаи) – красные, хаджи (те, кто побывал в Мекке) – коричневые, палачи и фискалы – черные, а все остальные – белые.

После покорения Чечни и Дагестана русское правительство разрешило носить чалмы только тем, кто побывал в Мекке.

Внешние признаки, служившие, так сказать, вывеской степени религиозности каждого из подвластных Шамилю, не делали их истинными мусульманами. Как чеченцы, так и жители Дагестана, о которых будет сказано ниже, соблюдали учение пророка и слова Корана далеко не во всей точности. Только самые ярые мюриды строго держались внешней и обрядовой стороны учения, остальное население даже в этом не следовало их примеру. Само чеченское духовенство готово было толковать Коран вкривь и вкось. Если мулла видел легкий способ поживиться за счет суеверия своего духовного сына, он разрешал то, что вчера признавал святотатственным или по крайней мере недопустимым для мусульманина.

Мусульманскому духовенству, по смыслу самого Корана, дано не только высокое значение и почетное место в обществе, но и власть гражданская, дающая возможность иметь большое влияние в общественном управлении. Верховный правитель многих мусульманских народов – это вместе с тем и глава духовенства. По завету Магомета суд и расправа у правоверных должны вершиться по шариату, то есть согласно тем правилам, которые изложены в Коране, относительно всевозможных видов преступлений. Толкователем этих правил было духовенство, часто производившее разбирательство и выносившее приговор. Отсюда и идет то значение и влияние, которыми пользовалось и пользуется исламское духовенство, стоящее по образованности выше всех классов народа. Это преимущество дает ему могущественное средство управлять умами легковерных мусульман. Такое значение духовенство приобрело в Турции, Персии, в наших закавказских ханствах и даже в Дагестане. Из всех мусульманских земель в одной Чечне духовенство никогда не пользовалось таким влиянием.

В Чечне, где жители всегда были плохими мусульманами, где не существовало ни единства, ни порядка и где, в особенности до Шамиля, ружье и шашка решали почти все дела, духовенство не имело особенного веса. Суд по шариату, как слишком строгий по нравам чеченцев, применялся только в редких случаях.

Власть духовенства, не основанная на уважении к религии и на некотором гражданском порядке, не могла найти пригодной почвы для укоренения в обществе; не поддерживаемое к тому же чувством собственного достоинства, чеченское духовенство пришло в упадок. До появления Шамиля духовенство в Чечне было бедно и невежественно до такой степени, что во всей Чечне не было ни одного ученого, и молодые люди, желавшие приобрести знания или хотя бы изучить арабский язык настолько, чтобы уметь прочесть Коран, должны были отправляться для этого в Чиркей, Акушу или в Казикумух. Все преимущество чеченского духовенства над прихожанами заключалось в посредственном знании грамоты, которая делала их необходимыми для нуждавшихся в составлении письменных актов, эта необходимость и давала им еще некоторое значение в народе. При поступлении в духовное звание не требовалось никакого обряда, а требовалась только грамотность. Мусульманское богослужение не требует никакой подготовки, оно состоит из дневных молитв, известных почти каждому.