История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 153

«Благодаря страсти горцев к клевете, – говорит Н. Львов, – наибам и дибирам шамилевских времен нетрудно было следить за поведением своих подчиненных; каждый остерегался соседа и смотрел на него как на доносчика; даже родственники были между собою неискренни».

Системой шпионства и доносов Шамиль достиг того, что в подвластных ему общинах брат боялся брата, несколько человек боялись сходиться между собой из опасения быть оговоренными или подслушанными мюридами, этими опричниками Шамиля. В число таких лиц выбирались самые ярые фанатики, составлявшие постоянную свиту Шамиля, – люди, обрекшие жизнь свою на утверждение шариата и распространение газавата. Это была прекрасно организованная тайная полиция, наблюдавшая за точным исполнением всех приказаний имама, за верностью жителей, которых за малейшее уклонение штрафовали, привлекали к допросу и часто наказывали. Чтобы мюриды не потакали знакомым и родным, Шамиль часто набирал их в одной общине и отправлял на службу в аулы другой. Сам набор их и комплектование шли теперь не из лучших чеченских фамилий, а из людей бедных, незначительных и бездомных, которые дорожили своим положением, властью и предоставленными им полномочиями.

Шамиль очень хорошо понимал, что для упрочения своей власти ему необходимо привлечь на свою сторону простой народ и людей бедных. Он понимал, что подобным людям терять нечего, что, облагодетельствовав их и выведя из толпы, он приобретет в них опору и приверженность. С этой целью он окружал себя представителями низшего класса, так что большая часть наибов и мюридов в последнее время были людьми простого звания. Опираясь на их преданность, Шамиль постепенно взял в свои руки власть и деспотически распоряжался подвластным ему народом, не смевшим противиться его воле не только действием, но даже мыслью.

Такому положению тем более надо удивляться, говорит Пассек в своих записках, что чеченцы «не имеют истинного уважения к Шамилю, большая часть знает, что он не проникнут святостью, как Кази-мулла, и не имеет отважности его, но не исполнить приказания Шамиля кажется неестественным». Так сумел он увязать все при помощи своих административных способностей, любое его приказание исполнялось безоговорочно и немедленно. Чеченцы беспрекословно подчинялись наибам, наибы беспрекословно уходили со своих должностей, а народ собирался и шел, куда его посылали, давал лошадей, ишаков и чуреки по первому требованию. Чеченцы благоговели перед имамом, называли его падчши, и никто не смел без разрешения явиться к нему, а кто являлся, то всегда безоружным, исключая предводителей и доверенных лиц. Приближавшийся к Шамилю целовал полу его платья или руку, и всегда несколько телохранителей имама держали ружья на изготовку. К общему ужасу и страху, при Шамиле всегда находился исполнитель смертных приговоров с огромной секирой или топором.

Объезжая свои владения, Шамиль окружал себя знаками власти, он всегда являлся перед народом с некоторой торжественностью и окруженный отборнейшими и преданнейшими мюридами, отлично вооруженными. Приезд и выезд Шамиля или его сыновей из любого наибства отмечался выстрелом из орудия, впоследствии и наибы присвоили себе эту почесть в пределах своего наибства.

В 1849 году Шамиль, проезжая по Чечне, был окружен более чем двумя сотнями мюридов, угощение которых падало на того, кого он удостаивал своим посещением. Собиравшийся на встречу имама народ целовал его руки. Он ехал верхом, при шашке и имея в кабурах своего азиатского седла пару пистолетов. На нем была черкеска тонкого русского сукна темного цвета, на голове чалма с разноцветным тюрбаном, а в руке зонтик, предохранявший от палящего зноя. Зимой и во время холодов он носил поверх платья черный овчинный полушубок (мужчины вообще носят полушубки черного цвета, женщины – белого), покрытый шелковой тканью с черными и розовыми полосами.

Мюриды во все время пути пели ля-илляхи-иль-алла или же особую песню, которая была составлена самим Шамилем взамен всех народных песен, не имевших религиозного характера и подвергавшихся преследованию имама, как богопротивное занятие. Песня Шамиля пелась и во время переездов, и во время походов, и, наконец, ее пели мюриды, вступая в сражение. Перевод этой песни, как и примечания к ней, принадлежат профессору мирзе Александру Казем-Беку.

До сих пор песня относилась к святым столпам тариката, далее Шамиль обращает ее к мюридам.