История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 121

Гостеприимство татар есть следствие праздной жизни, жажды к новостям, рассказам, хотя бы и вымышленным. Не зная, как убить время, татары часто посещают друг друга и толпами стекаются отовсюду на всякого рода увеселения и зрелища.

Конская скачка, джигитовка и пляски составляют любимейшее занятие народа.

В дни праздников, богатых свадеб туземцы выезжают попарно на лучших конях на ближайший луг или на площадь и тут развертывают всю свою молодецкую удаль. При звуках азиатской музыки они мчатся вскачь, ловко бросая в противника джирид (небольшая палка), и каждый удачный удар вызывает одобрение толпы. Ловкость татар доходит иногда до невероятия. Часто на всем скаку наездник, держа в зубах кинжал, заряжает ружье, ловко и быстро вертит его над головою, и едва произведен выстрел, как ружье уже за плечами, а в руках наездника блестит кривое лезвие персидской сабли. На всем скаку наездник поднимает шапки, джириды и даже самые мелкие монеты.

Татарин выше чем среднего роста, имеет преимущественно смуглое и продолговатое лицо и темные глаза; он хорошо сложен, и, несмотря на классическую лень, во всех его движениях проглядывает живость, ловкость и сила.

В характере туземца нет ничего постоянного и определенного.

Татары вообще словоохотливы, ловки в обращении, пронырливы, льстивы и, по наружности, всегда преданные друзья, несмотря на недавнее знакомство. При врожденной словоохотливости все население татар говорит медленно, и лицо их имеет вид задумчивости, ясно свидетельствующей о свойственной им скрытности. Если туземец говорит, то всегда соображается с обстоятельствами, местом и теми лицами, с которыми он ведет разговор; он говорит так, как будто не имеет собственной воли в суждениях, даже о самых обыкновенных вещах, не имеет желаний и старается не обнаруживать своих, даже и самых сильных движений души. Татары ловко скрывают истину, имеют особую способность говорить много и не высказывать ничего, особенно если этого требует расчет и собственная выгода говорящего. Сохраняя до некоторой степени гордость, татарин, в случае нужды, искателен и низок перед высшими, но при малейшем возвышении становится гордым и надменным с равными себе. Почти все они принадлежат к числу таких людей, которые прежде всего соображают свои поступки и поведение с характером и взглядом тех лиц, которые стоят во главе управления ими, и при строгом начальнике татарин далеко не позволит себе того, что позволит при слабом, нерешительном или непостоянном. Татарин хитер, но не тонок, склонен к обманам и интригам. Он храбр, когда находится в сообществе других, но в одиночку, к сожалению, часто свою храбрость заменяет хитростью, вероломством и незнанием законов чести. Корыстолюбие побуждает их к делам предосудительным всякого рода. Татарин может быть трудолюбив и деятелен, но он всегда предпочтет такой промысел, который доставит ему скорейшее обогащение без усиленных трудов, хотя бы для этого потребовались и предосудительные поступки. Имея пристрастие к грабежу, он готов для того перенести всевозможные лишения. Будучи в обыкновенное время страшно ленив, он в то же время неутомим в бродяжничестве и кочевке.

Кочующие народы, будучи вспыльчивого характера, готовы на смертоубийство, лживы, легкомысленны, невоздержны в пище и напитках и весьма склонны к воровству, грабежам и разбоям.

Чуть ли не с колыбели и со дня рождения молодой татарин всасывает с молоком матери всю язву разврата и затем воспитывается в одних правилах бесчестия.

«Есть кочевые общества, – пишет Прушановский, – между коими умирающий дома на постели не от насильственной смерти, вместо того чтобы видеть в окружающих сострадание к себе, слышит одни упреки, что он осрамил род свой, умирая не от кинжала и пули, что для него нет рая в будущей жизни и мулла неохотно пойдет на его могилу. Напротив, труп павшего на разбое и грабительстве сопровождается рыданиями родственников, друзей и целого общества».

Для юноши, который приобретает насущный хлеб и самое состояние трудолюбием, а не воровством и разбоем, для того преграждается даже путь к любви красавицы.

Похитить девушку и, при сопротивлении этому, убить брата и даже родителей ее, а потом жениться на похищенной составляло еще не так давно похвальное молодечество. Преступник тщеславился таким поступком и становился предметом удивления и зависти для всего юношества.

Татарин, как на кочевке, так и у себя дома, проводит все почти время в бездействии и занимается только тем, что украдет у соседа лошадь или уведет быка. Укрывательство вора и клятвопреступление среди татар развито в высшей степени. Сами татары хорошо сознают это, и, терпя от сильного, многие от души желали бы искоренения этого зла.

– У нас нет, – говорят сами туземцы, – ни простого татарина, ни агалара, ни даже хаджия, который бы сам не воровал или не держал партии воров из соседних деревень или уездов. Чтобы производить следствия по всем воровствам, надо одну половину уезда сделать судьями для того, чтобы судить другую половину; затем, по окончании подобного суда, я уже не знаю, кто будет судить самих судей, которые ничем не лучше тех, которых они осудили.

Татарин признает присягу перед Кораном непременно с омовением, с жертвами, и тогда он не станет думать одно, а говорить другое. Присягу же по нашим законам они ставят ни во что, считая ее не клятвою, а простым свидетельством перед русскими чиновниками.

Татары весьма большие охотники до всякого рода тяжебных и кляузных дел. Редкий из жителей, и в особенности горожан, из какого бы сословия он ни был, не имеет нескольких дел в суде или не состоит, по крайней мере, свидетелем или ходатаем по какому-нибудь делу. Даже и в настоящее время «из дружбы, родства, вражды, а из бедного класса весьма часто за рубль и дешевле редкий татарин не явится заочным свидетелем происшествия, о котором он часто мельком только слышал на базаре, и не примет ложной присяги в суде. Случалось, что присягали в несуществовавшем факте целые деревни, а при разборе пустого дела в здешнем мировом суде, по легкости приобретения свидетелей, каждая сторона запасается, по возможности, большим количеством, и при разборе дел в суде нередко приходится допрашивать по 60 и более свидетелей».

Вообще в характере татар встречается странное сочетание хороших и дурных начал. У них нет той строгости, которая бы делала их разборчивыми в выборе средств для достижения предположенной цели; любовь к корысти руководит поступками, и часто они готовы рассыпаться в уверении в преданности и вредить тайно. Татарин кровожаден и вместе с тем удивительно покорен начальству, уважает строгость и тщательно скрывает преступника. Склонные к проискам и интригам, они лесть считают должною учтивостью, а хитрость и уменье обмануть – умом; покорные и раболепные в необходимости – они мстительны; лицемерные и скрытные – они втайне способны питать ненависть и злобу.

Столь мрачная характеристика татар явилась и может быть несколько оправдана следствием того гнета, которому они подвергались от разного рода правителей. Дурные пороки туземца есть следствие обстоятельств его жизни; они навязаны ему посторонним влиянием. Сами татары сознают свою настоящую испорченность и готовы перейти к лучшему. В народе очень много хороших начал, которые заглушались веками.