История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 72

Одновременно с возвращением Алла-Верды из Эривани приехал в Тифлис и дьячок Гавриил, не привезший никакого ответа и объявивший Лазареву, что при свидании с ним хан вел себя двулично и уклончиво.

– По содержанию письма генерала, – сказал хан Гавриилу, – я посоветуюсь с Келб-Али-ханом (нахичеванским) и другими чиновниками и тогда дам ответ.

– Вам должно быть известно, – заметил Гавриил, – сколь велик и силен султан турецкий, но и тот исполняет желание русского императора. А как есть уже высочайшая воля, чтоб армянским патриархом был Даниил, а не Давид, то исполните ли вы это? Эчмиадзинский монастырь принадлежит армянам, патриарх всегда избирается народною волей, утверждается императором, а так как Даниил утвержден последним и избран народом, то согласны ли вы признать его патриархом?

– Русский император и султан турецкий равны между собою, – отвечал хан. – Султан дал фирман на патриаршество Давиду, и если русский император убедил султана выдать новую грамоту Даниилу, тогда и я согласен признать его патриархом.

– Султан уже давно согласился на избрание Даниила и, следовательно, согласием этим уничтожил фирман, выданный Давиду.

– Это справедливо, но я отправил в Константинополь своего посланного, который везет новый фирман Давиду.

Отпуская Гавриила, хан обещал дать ответ после совещания со своими чиновниками и с Келб-Али-ханом. Последний советовал подарить Даниилу халат и признать его патриархом.

– Стоит ли для одного монаха, – говорил хан Нахичеванский, – противиться воле императора?

– О Данииле нет повеления государя, – отвечал Мамед-хан, – я достоверное получил о том известие из Тифлиса ^[345].

Известие это заключалось в том, что Алла-Верды привез письмо Бегтабекова к мелику Априаму, в котором тот писал, что утверждение Даниила патриархом не составляет вовсе желания русского правительства и «Государевой воли на то нет», а что это только интриги тифлисского архиепископа Иоанна.

Мамед-хан Эриванский поверил безусловно этому сообщению, и положение Даниила значительно ухудшилось, тем более что между его противниками и правителем Грузии завязалась тайная переписка и работа в пользу Давида.

«Мы теперь содрогаемся между смертью и жизнью, – писал Даниил архиепископу Иоанну ^[346]. – Требует от нас письмо, какое сам хочет; мы же, изнеможенные, должны писать по воле его (Давида) и подписываться так: Даниил архиепископ единогласник св. Эчмиадзипа. Мы думаем, что скоро заставят писать к августейшему императору в таком смысле, что поелику я стар и болен, то охотно поручил патриаршество мое такому-то. Такого же рода письма заставляют писать и к тебе, к архимандриту Минасу и к Ефрему архиепископу, многотрудящемуся брату моему. Но все, мною писанное, есть воля принуждающих…

Не продолжаем далее; извещаем только, что мы еще живы.

Если случится нам умереть, то умрем в надежде на Господа Иисуса Христа; если же будем жить, то не престанем со благоволением прославлять Его имя, что удостоил нас быть мучимыми. Еще же прошу не обвинять нас, что мы не купили самих себя ценою, что сочли полезнее умереть, а не хотели собранные во имя Христа и на украшение храма Его подаяния употребить на приобретение кратковременной и горестной жизни».

Еще ранее получения этого письма, именно 11 декабря, в Тифлисе узнали, что к архимандриту Карапету прибыл из Эчмиадзина посланный от лжепатриарха Давида с письмами и бумагами. Армянский архиепископ Иоанн просил Коваленского об отобрании этих бумаг, что и было исполнено в ту же ночь тифлисским комендантом, вместе с архиепископом Иоанном. Запечатавши в один пакет и приложив к нему свою печать, Иоанн передал их коменданту, а тот отвез их к Коваленскому.

– Что мне делать теперь с ними? – спрашивал Иоанн на следующее утро Соколова ^[347].

– Ехать сию же минуту к правителю (Коваленскому), – отвечал тот, – и просить, чтобы пакет с перехваченными бумагами, вашими печатями запечатанный, был при вас у правителя распечатан.

Иоанн отправился к Коваленскому, а после обеда возвратился опять к Соколову и рассказывал ему, что когда он приехал к правителю, то тот не хотел его принять и просил приехать на следующий день. Иоанн требовал непременного свидания, и Коваленский должен был согласиться.

Принимая архиепископа в своем кабинете, Коваленский спрашивал о причине его приезда. Иоанн просил распечатать при нем те бумаги Давида, которые были отобраны от Карапета. Коваленский указал на свой стол, на котором бумаги эти лежали уже распечатанными. Не найдя там двух писем, адресованных к князю Соломону Аргутинскому и армянину Ивану Бегтабегову, архиепископ сказал о том Коваленскому. Коваленский отпирался и уверял Иоанна в том, что писем к этим лицам вовсе не было в запечатанных бумагах.

– Так как все бумаги, – заметил Иоанн, – были пересмотрены мною у Карапета в присутствии полицейского чиновника и запечатаны моею печатью, то приличие требовало бы в присутствии моем их и распечатать; тогда, конечно, я нашел бы тут и недостающие два письма.

При этом архиепископ высказал свое удивление относительно путешествия в Эчмиадзин и обратно в Тифлис того дьякона, который привез бумаги Карапету. Иоанн напоминал Коваленскому, что он сам приказал содержать этого дьякона под арестом за участие в тайном возмущении народа к непризнанию Даниила законным патриархом.

– Я выпустил его из сожаления, – отвечал шутя Коваленский.

– С каким же видом и пропуском он выехал из Тифлиса и опять сюда возвратился? – спросил Иоанн.

Коваленский не отвечал; но спустя несколько дней оказалось, что билет был выдан правителем, и в нем написано: «дьякон Степан, цареградский житель, возвращается в свое отечество». По предъявлении билета Коваленскому он разорвал его и бросил в камин.

Архиепископ Иоанн упрекал его в двуличии и обвинял в поступках, противных высочайшей воле. «Правитель сим огорчился и требовал от архиепископа объяснения дерзости сей, который не обинуясь представил, что в октябре месяце он письменно относился с просьбой, чтобы по его внутреннему в Грузии начальству повелено было армянскому духовенству, в Грузии обитающему, быть в полной от него, архиепископа, зависимости и повиновении, как викария патриарха Даниила, высочайшею грамотой в сем сане утвержденного».

Иоанн напомнил Коваленскому о решении императора Александра I, сообщенном как ему, так и всем пограничным начальникам, чтоб армянское духовенство не пропускать через границу иначе, как с письменными видами от патриарха Даниила.

– Что с остальными бумагами делать? – спрашивал в ответ на все это Коваленский.