Нулевой пациент. Случаи больных, благодаря которым гениальные врачи стали известными - читать онлайн книгу. Автор: Люк Перино cтр.№ 27

На нескольких видах млекопитающих был поставлен эксперимент по осуществлению партеногенеза, вызвав немало сложностей. В 1939 году Грегори Пинкус, тот самый, кто много позже создал противозачаточные таблетки, в результате 200 попыток сумел размножить таким путем кроликов. Однако этот опыт, который было сложно воспроизвести, был поставлен под сомнение. Тем не менее большего и не было нужно для того, чтобы рассмотреть возможность партеногенеза у человека. В 1950-е годы сотрудники лабораторий нередко использовали этот аргумент, чтобы заполучить средства на исследования, и, возможно, лелеяли тайную надежду на то, что религиозные организации заинтересуются данной темой.

Сам великий Жан Ростан ^[38] рассматривал партеногенез как возможный метод лечения мужского бесплодия, считая его более предпочтительным по сравнению с анонимным донорством спермы. В 1956 году британская медицинская Ассоциация подтвердила 19 случаев рождения детей в результате партеногенеза матерями-девственницами; кроме того, в престижном медицинском журнале Lancet была опубликована статья, впоследствии опровергнутая и изъятая из издания из-за многочисленных неточностей. Тем не менее тема по-прежнему оставалась очень модной, и выдающиеся ученые, задействовав издания, публикующие сенсационные открытия, запустили исследование, в рамках которого предлагалось провести серию тестов у матерей, заявляющих, что они родили детей якобы благодаря непорочному зачатию. Лгуньи, которых разоблачили быстрее всего, заявились с детьми мужского пола. Хотя на самом деле в результате партеногенеза у млекопитающих могут родиться только самки, поскольку Y-хромосома есть только у самцов. Следовательно, Христос никоим образом не мог родиться вследствие партеногенеза, если только он не вводил всех в заблуждение относительно своего пола.

После того как из исследования были исключены другие обманщицы, которые явились с дочерьми (явно не бывшими клонами своих матерей), осталось лишь около десятка пар, отобранных для участия. В ту пору генетика еще была слабо развита, тесты были направлены исключительно на наследственные признаки: изучались фотографии, образцы кожи, чтобы выявить иммунную совместимость, группы крови и другие биологические показатели. Результаты, которые контролировались жесточайшим образом, позволили выявить наличие одного-единственного случая партеногенеза.

Мать, известная под инициалами E. J., официально стала первой женщиной, давшей потомство в результате партеногенеза: зачатую таким образом дочь звали M. J. Крупное научное издание, опубликовавшее результаты, с некоторой осторожностью оговаривало: «Все данные, полученные в ходе серологических и иных специальных тестов, согласуются с ожиданиями от партеногенеза. Стоит не только рассматривать притязания матери со всей серьезностью, но необходимо также признать невозможность их опровергнуть».

Событие было широко освещено во всех международных изданиях, где заявлялось, что M. J. была первым признанным наукой человеком, рожденным в результате партеногенеза. Поскольку мать и сын, Мария и Иисус, не могли с научной точки зрения иметь отношение к партеногенезу, неоспоримым считается факт, что Е. J. стала нулевой пациенткой непорочного зачатия. M. J. и ее мать на короткое время превратились во всемирно известных знаменитостей.

На очень короткое время.

Партеногенез не был воспринят всерьез, у него не было никакого медицинского будущего. Более того, клонирование и вспомогательные репродуктивные технологии уже занимали умы членов медицинского сообщества и очень быстро были расценены как новый способ получения финансовой помощи.

Ни один врач более не проявил интереса к медицинскому будущему M. J. и ее матери, и никто не взял на себя смелость заявить, что это, возможно, надувательство. Забвение было лучшим способом не стать посмешищем. Генетика, которая как раз активно развивалась, с легкостью сбила бы с толку Е. J., но было неуместно выдвигать обвинения в искажении фактов, поскольку ее слова были подтверждены научным сообществом. А ученые, которые использовали случай M. J. для выстраивания собственной карьеры, затем предпочли о ней забыть по тем же причинам.

Некоторые ученые все же поддержали мысль о том, что M. J. могла представлять собой редчайшую диковинку. Им было вполне достаточно знания о том, что у человека партеногенез присутствует в рудиментарной форме. Действительно, дермоидные кисты яичника развиваются из овоцитов и могут достичь значительных размеров. В этих кистах могут содержаться рудименты тканей, например кожи и волос. Сторонники M. J. также провели ряд экспериментов, стимулировав яичники, но им не удалось добиться результатов.

Сегодня известно, что партеногенез млекопитающих невозможен вследствие явления, известного как родительский импринтинг ^[39]. Но это не мешает 0,5 % американок заявлять, что они забеременели в результате непорочного зачатия, без малейшего контакта со спермой. Вне всякого сомнения, роду человеческому очень сложно управлять своей сексуальностью. Более того, это не мешает продолжать эксперименты в рамках различных проектов по клонированию и производству стволовых клеток, в частности, в Японии и Китае, где законы биоэтики не так суровы.

Восьмого декабря 1854 года Пий IX подтвердил факт непорочного зачатия Иисуса, заявив также, что Марию уберегли от первородного греха. Признав исключительность обоих фактов, он высказал желание сделать их догмой.

Итак, Е. J. – нулевая пациентка партеногенеза. Если пациентка № 1 так никогда и не будет выявлена, то науке следует, в свою очередь, отнести случай Е. J. и M. J. к разряду догмы с той же ясностью, как это сделал папа римский.

Грегор появился на свет в 1956 году в немецком городе Штольберг. Хотя он родился в Рождество, судьба все равно обошлась с ним очень сурово. У Грегора было редчайшее уродство – у него отсутствовали уши. По жестокой иронии судьбы его отец работал в компании, призванной существенным образом улучшать судьбы человечества. В послевоенные годы в униженной и лишенной всякой инициативы Германии компания Chemie Grünenthal была семейным делом, имевшим хорошую репутацию, поскольку именно этой фирме союзники доверили промышленное производство пенициллина – чудесного лекарства, которое перечеркнуло черные годы, когда медицина была бессильна перед инфекциями.

В то Рождество 1956 года сотрудники Grünenthal были настроены оптимистично: будущее компании представлялось еще более многообещающим. Двумя годами раньше у фирмы Ciba компания выкупила за смешную цену молекулу, которая на тот момент, после испытаний на животных, не представляла большого интереса. У пенициллина уже появились конкуренты, и возникла срочная необходимость придумать новинку. Управляющие компании Grünenthal набросились на молекулу, чтобы отыскать в ней возможные свойства, позволяющие бороться с гриппом, инфекциями или эпилепсией: было столько перспективных возможностей выйти на разные рынки.