Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа - читать онлайн книгу. Автор: Мария Гаранина cтр.№ 25

Кстати, неравнодушные граждане не забыли написать папе, что его новый зять в брачную ночь не посрамил чести Феррарского герцогства и доказал супруге свою мужскую доблесть три раза. И это точно, потому что официальные лица толпой подслушивали из соседней комнаты, а кое-кто из них, видимо, подглядывал. Папа, уже привыкший получать письма подобного содержания, и бровью не повел. Тем более – что те три раза по сравнению с восемью, которые в свое время Чезаре выдал супруге оптом, прежде чем через короткое время навсегда исчезнуть из ее жизни.

Устроив светлое будущее дочки и сестры, папа и Чезаре вернулись к обсуждению дальнейших планов. Потому как не все еще завоевано и не все враги достаточно прищучены. Даже города Романьи, обозначенные в проекте завоеваний как первоначальные цели, еще не все освоены. И вообще душа требует широкого размаха. Чезаре аж копытом бил, до того ему хотелось «саблю, да коня, да на линию огня». Папа, разумеется, не стал его ограничивать себе дороже выйдет. Так что папского сына в очередной раз ждали великие дела. Только и исключительно великие! К невеликим делам он даже приступать теперь брезговал.

* * *

На том этапе своей творческой деятельности Чезаре все внимательнее посматривал на Флорентийскую республику. Подмять под себя Флоренцию – это было бы перевыполнение первоначального производственного плана на сто двадцать процентов. Согласитесь, неплохие показатели. Но Флоренцию военным напором не возьмешь. Флоренция была вообще не про войну, Флоренция была про деньги. То есть платила, чтобы ее не трогали. Во время описываемых событий платила она Франции, и французский король никак бы не позволил Чезаре зарезать курицу, несущую ему, королю, золотые яйца. Беда в том, что у Франции и Испании началось некоторое недопонимание из-за неровно попиленного неаполитанского королевства и Франции временно стало не до Флоренции с ее проблемами. Тут-то Чезаре и подсуетился, примеряясь с ножичком к этой самой «курице» – впрочем, без лишнего шума и до поры до времени отрицая свою активную роль в деле нагибания непокорных флорентийцев.

Началось все с того, что в городке Ареццо, относящемся к владениям Флоренции, вспыхнул мятеж. Ну, мятеж и мятеж, часто такое бывало, когда население за свои права боролось или просто жрать было нечего. Кондотьеры Чезаре, прежде всего непримиримый враг флорентийской Синьории Вителоццо Вителли, в рамках миротворческой миссии ввели войска в мятежный город. Потом, нещадно борясь за мир, свободу и спокойствие граждан, захватили еще и другие земли, всем своим видом демонстрируя, что это только начало и скоро этой вашей паршивой Флоренции наступит… эта… труба.

Когда заинтересованные лица вежливо осведомились у Чезаре, что вообще за… недопустимые действия он совершает на территории, входящей в сферу интересов французского короля, Чезаре сделал максимально честные глаза и максимально честно ответил: а я чего, я ж ничего, это все Вителли и Бальони. Ну и что, что они мои кондотьеры. Мне этих кондотьеров папа купил, может, у них брак заводской – изначально в прошивке содержится нездоровое стремление нападать на Флоренцию. Не морочьте голову, мне некогда, я вот прямо сегодня должен на Камерино идти, у меня в календарике записано. Если я Камерино домой не принесу, папа расстроится, а он у меня знаете какой нервный, вон, правителей Камерино уже заранее от церкви отлучил – зря, что ли, старался? Да, кстати, кто тут Гвидобальдо Монтефельтро? Я тебя давно хотел попросить: мы, значит, через твое герцогство Урбино пойдем, так ты нам дороги почисти, припасов съестных подгони, то да се. В общем, подготовь все, чтобы мы с музыкой и песнями могли пройти через твою территорию.

Гвидобальдо сдуру и расстарался. Двери открыл, пыль протер, столы накрыл, ковровые дорожки постелил – проходите, мол, гости дорогие. Вот по этим ковровым дорожкам солдаты Чезаре, не надев предложенные бахилы, вошли в грязных сапогах и стремительно захватили для начала вовсе не Камерино, а Урбино. Камерино, впрочем, потом тоже захватили, но Гвидобальдо было уже все равно, потому что он едва успел выскочить из своего Урбино в неглиже и помчался в Мантую, где его супруга, Елизавета Гонзага, гостила у своей родственницы и лучшей подружки, маркизы Мантуи Изабеллы д’Эсте (золовки Лукреции Борджиа).

А Флоренция все не унимается! Вон, даже уполномоченные от нее приехали. Желают, видите ли, знать, что будет с ее захваченными территориями. Любопытные какие. Ну, Чезаре их любопытство и удовлетворил в полной мере: платите мне полную сумму, которую обещали мне еще до похода на Неаполь как «жалованье» моим солдатам, я отдаю Ареццо и другие крепости. Ферштейн? Флорентийцы-то, конечно, ферштейн, хотя и без особого восторга, однако Вителли, Бальони и другие кондотьеры эту ситуацию совершенно нихт ферштейн. Потому что они вовсе не собирались отдавать завоеванное и награбленное, а то, что Чезаре торгуется за их спиной, им решительно не понравилось: наверное, хочет своих топ-менеджеров кинуть. И с этого момента высокопоставленные подчиненные Чезаре Борджиа начали проникаться к своему начальнику некоторой смутной неприязнью, которая скоро трансформировалась в откровенную вражду.

Вот скажите мне, какая в таких условиях может быть командная работа и качественное ведение общего проекта? В наше время все закончилось бы увольнением. В те суровые времена все заканчивалось значительно хуже. Тоже, конечно, увольнением, просто процедура увольнения раньше подразумевала несколько иные действия.

Между тем французские партнеры вызвали Чезаре в Милан на ковер. И он в тот Милан помчался как миленький, потому что без французов за спиной чувствовал себя не вполне уверенно, хоть и выпрягался время от времени и совался куда не надо. Но французский король вовремя говорил «фу» или там «к ноге», и бультерьер герцог Валентинуа с сожалением возвращался на исходные позиции, дожидаясь возможности, фигурально выражаясь, вцепиться зубами в хозяйскую ногу и если уж не покусать, то брюки порвать точно.

Король Людовик предъявил Чезаре толстую книгу жалоб и предложений, всю исписанную его, Чезаре, именем и укоризненно сказал: «Что ж это вы, Цезарь Александрович! Жалуются на вас! Флорентийцы говорят, что вы их обижаете. Из Рима поступают нарекания на ваше поведение, несовместимое с моральным обликом носителя французского дворянского титула. Вот, тут пишут, что вы чуть ли не походный гарем за собой таскаете… Ой, вот не надо тут нам втирать про освобожденных женщин Востока итальянского юга! Знаем мы это освобождение, так себе из вас товарищ Сухов получается, даже не на троечку. Вот опять же памфлет вышел в самиздате, там пишут, что вы своего зятя, Альфонсо Арагонского, укокошили ни за что ни про что, да и вообще сколько народу напрасно положили, ужас. Нет, хотите убивать – убивайте, вы же в шестнадцатом веке живете, сейчас это модно, тренд, так сказать. Но пытать-то зачем, что за привычка дурная у вас? От этого всегда нехороший резонанс и вред нашим партнерским взаимоотношениям. За это, знаете ли, и партбилет сертификат на герцогство Валентинуа можно на стол положить. К тому же жители на завоеванных вами территориях обижаются, что вы их притесняете!»

Чезаре говорит: «Нет уж, по последнему пункту я не согласен. Я их не притесняю, а порядок навожу». И в этом случае даже почти не соврал. Чезаре действительно пытался навести порядок в завоеванных городах, потому что считал нерентабельным чрезмерно грабить и убивать свое же собственное население. Вроде простая и банальная мысль, но в то время далеко не каждый до нее самостоятельно додумывался. Разбой Чезаре тоже нещадно искоренял. Потому что не терпел конкурентов.