Сезон отравленных плодов - читать онлайн книгу. Автор: Вера Богданова cтр.№ 4

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Сезон отравленных плодов | Автор книги - Вера Богданова

Cтраница 4
читать онлайн книги бесплатно

Стыд-и-срам приглядывал за Женей, как темный властный бог, ждал за углом и выбирал момент для главного удара. И привели к нему двухтысячный, две тысячи четвертый и уж точно две тысячи пятый – все они стали чередой падений Жени в собственных глазах и глазах тех, кто знал.

Но начало неотвратимому положил, конечно же, девяносто пятый.


В девяносто пятом Женя получила первую похвальную грамоту – за активное участие в жизни школы. На утреннике перед Первым мая она сыграла Колобка. Помадой ей намазали на щеках два румянца, на грудь повесили огромный круг из желтого картона, на котором бабушка нарисовала лицо – два глаза и улыбка. Женю за этим кругом почти не было видно, он был тяжелый и неудобный, руки затекали его придерживать, но Женя терпела и тараторила вызубренный дома текст. Косилась на бабушку в первом ряду: нравится, нет? Бабушке, ясное дело, нравилось, она кивала в такт строкам и губами повторяла: «Я по ко-ро-бу скре-бён, по су-се-кам я ме-тён!» Молодец, сказала ей потом.

Еще всем классом пели «Крылатые качели», и Женечка стояла впереди и пела громче всех, как же они летят, эти качели. И представляла, как на них захватывает дух.

В конце утренника Женя плясала. Ее нарядили в сарафан, поставили в центр, в первый ряд, и здесь она уже не стеснялась. Ей нравилось танцевать, будь у нее возможность, она бы танцевала целый день под радио «Европа Плюс». Когда ей было пять, ее даже записали в балетный кружок, но быстро оттуда забрали: не хватало времени на изучение английского. А танцы что? Танцы – это баловство, так сказал папа, плясками на жизнь не заработаешь, учи английский. И мама смеялась: «Балерина? Ах, смешная Женя! Положить тебе еще котлету?»

Ей написали на роду: переводчик, внесли в соответствующую графу в личном деле при рождении, и все детство Жени было выстроено в соответствии с этой графой. Английский Женя и в самом деле схватывала на лету, но удовольствия от него не получала и танцевать не прекратила, просто научилась делать это тайно. Оставшись в комнате одна, она кружилась, прыгала и задирала ноги, подражая танцорам из балета «Тодес», увиденным в «Утренней звезде».

Потом началось лето со звонкими бронзовками, которые стукались о стекла и падали на спины, дрыгая ногами, лето с бабушкиными пирожками – с яйцом и зеленью, с прозрачными, будто карамельными дольками яблок, с картошкой и укропом, какие хороши лишь теплые, сразу из духовки. Тогда бабуля еще была крепка, как Женин дуб, который рос у калитки. Ее хватало и на пироги, и на огород. «Есть что-то надо, Женечка», – говорила она, приподнимая запотевшую пленку, из-под которой вырывался раскаленный влажный воздух, и поливала из неподъемной лейки лианы огурцов.

На соседнюю улицу приехала внучка Лаили Ильиничны, бабушкиной подруги. Внучка была постарше Жени, слушала «На-На» и все время спрашивала, кто больше нравится: темненький или светленький. Жене не нравился ни тот, ни другой, ни остальные двое, и песни их тоже, честно говоря, не нравились, но она поддакивала и всегда кого-то выбирала. Хотела, чтобы за ней заходили чаще, чтобы угощали сладким апельсиновым «Тик-Таком», хотела рассматривать девочкины платья и наглаженные хлопковые комбинезоны, пахнущие стиральным порошком (а не хозяйственным мылом, как пахли Женины вещи), красивые заколки, духи и тонкие серебряные цепочки на девочкиной шее и девочкиных запястьях. Все это казалось донельзя утонченным, из другого мира Женственности и Богатства, совсем не для Жениных рук в царапинах – о нет!

Потом девочка уехала – однажды просто перестала заходить. Лаиля Ильинична, не отвлекаясь от прополки грядок, сообщила, что внучка «больше не приедет», имя уже к августу выветрилось из Жениной головы, и на даче стало совсем скучно.

А в августе Женя познакомилась с Ильей.

Он сидел на заднем сиденье похожего на ракету серебристого «мерседеса» со значком-прицелом на бампере и смотрел куда-то в пустоту, мимо Жени, сквозь бабушкин дом, забор и лес, а тетя Мила парковалась, двигала машину взад-вперед по пятачку у ворот, укатывая крапиву с лопухами. То ли отыскав наконец точку равновесия, то ли устав, она заглушила двигатель, вышла, шарахнув дверью, и стала разгружать багажник под модную долбежку из салона. Женя узнала песню и в восхищении подошла поближе, желая поздороваться. Обычно взрослые сами ее замечали, улыбались и спрашивали, не она ли – та самая Женечка, о которой столько говорили бабушка и мама. Но тетя Мила лишь скользнула по ней взглядом и вернулась к пузатым пакетам, которых становилось на траве все больше. Яркая, с начесанным кардинальным блондом, она будто выпорхнула из телевизора, из казино «Метелица».

Собственно, именно в «Метелице» тетя Мила и проводила время. Никто не знал, как бывшая модель и мать-одиночка вдруг встретила Дашиного папу, качка из Люберец, и как он вдруг сумел разбогатеть, но бабушка иногда шептала маме, что все это опасно для Милы и детей, а Женя не понимала почему. Еще Женя знала, что тетя Мила – тоже бабушкина дочка, как и мама, но они с бабушкой давно поссорились и перестали разговаривать; что первый муж тети Милы был нехороший человек, слава богу помер, и второй, даст бог, помрет, господи прости. Но ей было все равно по сути, что за Милу бабушка и мама все время обсуждают. До лета девяноста пятого тетя Мила оставалась далекой и никогда не виданной, персонажем подзабытой сказки, о котором вспоминали каждый раз, когда электричка проезжала Люберцы.

Выгрузив пакеты, тетя Мила закурила, ожидая, когда папа подойдет помочь. Папа таскал сумки, а она шла рядом, протыкая каблуками землю, и громко, с ощутимым гневом рассказывала о баране, который ее подрезал на шоссе, и о еще одном баране, который остался дома, хотя она сказала ему собирать манатки и катиться вон. «Его посадят, блин, а мне что, ждать его?» – сказала, а папа велел ей помолчать, кивнув на Женю. Удивительно, но тетя Мила послушалась, затушила сигарету о сосну и зашла в дом.

Из машины выбрался Илья во взрослых темных очках и с плеером, за ним восьмилетняя Дарья (не Дашка и не Дашуля, она сразу дала всем понять) с короткой тугой косичкой. Красный спортивный костюмчик с Микки Маусом на груди будто сняли с другой девочки постарше, тонкие Дашины пальцы едва выглядывали из манжет. Одна штанина подвернута, другая развернулась, касалась земли и в том месте уже была черная. Оглядевшись, Даша сморщила нос и спросила, когда они поедут домой. Илья сказал «привет» и предложил Жене половину подтаявшего «Баунти».

Он похож на принца из диснеевской «Русалочки», думала Женя, слизывая с пальцев шоколад. Ловкий, улыбчивый и смелый – залез на дуб за Женей, хоть тетя Мила и кричала, чтобы он спускался и не рвал джинсы. Им нравилось одно и то же: самолеты, ряженка и тот самый «Эйс оф Бейс». У Жени не было ни плеера, ни магнитофона, только бабушкино радио на кухне, которое она выкручивала на «Европу Плюс» и слушала, как ведущие гоняют по кругу одни и те же хиты. Но у Ильи были свои кассеты с «Эйс оф Бейс» и «Арми оф Лаверс», настоящие, купленные в магазине, а не записанные поверх чего-то с радио. Вечером они пошли гулять по улице взад и вперед – недалеко, до зеленого дома, который показала бабушка, – и Илья дал Жене один наушник. Тот все время выскакивал из уха, и приходилось идти близко, с равной скоростью, при этом соприкасаясь плечами, как идут солдаты на параде. Женя умудрялась пританцовывать при этом, чем очень смешила Илью.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию