Настоящая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Брендон Тейлор cтр.№ 46

– И ты набросился на человека за то, что он был уверен в себе?

– Нет, – качает головой Миллер. – Нет, не за это. А, может, и за это, черт его знает. Наверное, в итоге все действительно к тому и свелось. Он был невероятно уверен в себе. А я? Какое меня ждало будущее? Всю жизнь детали на заводе штамповать, как мой старик? Этот пацан только и делал, что задавался: «Я поступлю в Пердью. Стану инженером!» А я бесился, потому что никому на хрен был не нужен. И все, чего я желал, было мне недоступно.

– Я понимаю, – кивает Уоллас.

– Правда? Ну и вот, как-то мы стырили пачку сигарет. Стояли за магазином, курили и трепались. Как обычно. И этот пацан – ростом-то метр с кепкой – вдруг взял да и выдернул сигарету у меня изо рта. – Миллер улыбается, словно до сих пор ощущает на языке совершенный наждачный вкус ярости. И вдыхает поглубже. – А сам говорит: «Я так буду скучать по вам, ребята». Понимаешь, он стоял, смолил мою сигарету и втирал, как будет по нам скучать. И я такой – ну все, пацан, ты доигрался. И решил поквитаться.

Перед глазами плывет. Уоллас пытается вспомнить, не ударился ли он головой. Рассказ захватил Миллера. Он проводит языком по зубам, облизывает губы. Слегка ухмыляется, довольный собой, вернее, словно на миг переносится в того себя, который был очень доволен собой, очень доволен тем, что отдубасил обидчика. Отделить ту версию Миллера от него нынешнего сейчас почти невозможно. «Поквитаться», – думает Уоллас. Вот он, извечный вопль слабых, которым никак не выторговать себе у мира поблажек. Интересно, что это значит? Ведь Миллеру-то в этой истории никто ничего не сделал. Миллер оборачивается к нему и меняется в лице. Глаза его расширяются. Уоллас пугается, что его застукали, что Миллер прочел его мысли и знает теперь, о чем он думает. Нет, успокаивает он себя. Миллер просто боится. Вот и все. Боится, что он плохой и никому не нужен.

– Ты решил поквитаться, – тихо повторяет Уоллас.

– Я просто хотел, чтобы он почувствовал то, что чувствую я. Что еще мне оставалось делать? – срывающимся голосом спрашивает Миллер. Это не какое-то случайное воспоминание из тех, что редко всплывают в голове. Оно все это время было тут, совсем рядом. «Что еще мне оставалось делать?» «Да что угодно, – хочется ответить Уолласу. – Не обязательно было избивать этого пацана». Но Миллер не ждет от него ответа. На самом деле, нет. Ему нужен человек, который станет на его сторону.

– Это было невыносимо, – говорит Уоллас. – Ты оказался в невыносимом положении.

Какая же мерзость.

Вот теперь Миллер поворачивается к нему. Притягивает Уолласа к себе и утыкается лицом ему в шею.

– Я не хотел, – бормочет он. – Я не хотел этого делать. Я пытаюсь быть хорошим. Пытаюсь быть хорошим. Пытаюсь.

– Ты хороший, – отзывается Уоллас.

Миллер ошарашенно смотрит на него. Уоллас удивляется сам себе. Миллер же холодно смеется.

– Даже и не знаю, Уоллас. Судя по тому, что я тебе только что рассказал, я очень, очень плохой человек.

– Плохих людей не бывает, – пожимает плечами Уоллас. – Люди совершают плохие поступки. Но проходит время, и они снова становятся просто людьми.

– То есть своих родителей ты простил? – спрашивает Миллер и своим вопросом будто наотмашь ударяет Уолласа по глазам. – Что-то я сомневаюсь. – Он ненадолго замолкает. – Нет, Уоллас, плохие люди бывают. Пока ты рассказывал мне о том, что с тобой случилось, у меня так и стояло перед глазами лицо того мальчишки. Все, что я тогда видел. Я чувствовал, как трещат его кости. Как трещат мои кости. Но все равно не останавливался. Потому что был в ярости. Я просто больной урод, верно?

– Ты пытался сбежать от своей жизни, – говорит Уоллас.

– Искалечив жизнь кому-то другому.

Уоллас на это не отвечает. Чего бы Миллер от него ни хотел, ответа он сейчас явно не ждет. Миллер берет его за руку.

– Пойдем в постель, – говорит он. Уоллас кивает и идет за Миллером к лестнице. В мире столько несчастья. На земле постоянно кто-то страдает. В каждую отдельно взятую минуту. Интересно, существуют ли вообще по-настоящему счастливые люди? И что человеку остается делать со всем этим? Разве что попытаться украдкой выскользнуть из своей жизни в то серое нечто, что ждет впереди всех.

В комнате Миллера все по-прежнему. Он закрывает дверь, а Уоллас забирается обратно в постель. Здесь прохладнее, чем внизу. Миллер тоже залезает на кровать, они растягиваются под лоскутным одеялом. Скоро наступит осень, и под ним станет слишком холодно, но к тому моменту Уоллас, возможно, уже будет за сотни миль отсюда. В каком-нибудь теплом краю. Или где-то еще. А Миллер останется здесь, в этой комнате, достанет из шкафа зимнюю одежду и теплое одеяло. От этого контраста, от того, как непрочна его связь с этим местом, Уолласу становится не по себе. Миллер закидывает на него руку, и Уолласу начинает казаться, что он хоть ненадолго заземлился, встал на якорь.

– Надеюсь, ты не станешь меня ненавидеть, – говорит Миллер. – Ну и идиот же я. Сначала рассказал такое, а потом – надеюсь, ты не станешь меня ненавидеть.

– Я тебя не ненавижу, – говорит Уоллас.

– Хорошо. Я рад.

Уоллас поворачиваются к нему, и они снова целуются, на этот раз более страстно. Когда Миллер входит в него, Уоллас закрывает глаза, чтобы не видеть, как тот на него смотрит. Внутри разрастается какое-то неопределенное чувство, и он не доверяет себе. Миллер просит его перевернуться на живот, и Уоллас слушается, обрадовавшись, что больше не нужно будет так крепко зажмуриваться. Миллер целует его плечи, спину. Очень нежно. Но трах остается трахом, это все равно больно, однако Уоллас принимает боль, как благословенный дар, ведь она тоже помогает ему заземлиться, ощутить себя привязанным к чему-то. Когда все заканчивается, Миллер выходит в коридор и возвращается с теплым полотенцем. Уоллас вытирается, а Миллер смущенно отворачивается, до сих пор не в силах примириться с тем фактом, что трахается с мужчиной. Уоллас смеется, и Миллер резко оборачивается.

– Что смешного?

– Ничего, – отвечает Уоллас и забирается обратно под одеяло. – Просто смеюсь.

– Надо мной?

– Нет, скорее над собой. Забавно. У меня так долго не было секса, и вот поди ж ты.

– Тебе понравилось?

– Ага, – отвечает Уоллас. – Все было здорово.

– Здорово? – хмурится Миллер. Уоллас целует его.

– Не терзайся, – говорит он. – Ты слишком много думаешь.

– А ты?..

– Что – я? – спрашивает Уоллас, Миллер глазами указывает на его пах. – А-а. Да все нормально.

– Точно?

– Точно, – отвечает Уоллас. Он не врет, сейчас у него при всем желании не встал бы. Дело не в Миллере, не в том, что он не хочет его. Нет, от него словно отделили какую-то часть, необходимую для того, чтобы трахаться и кончать. – Я устал.