Рецепты еврейской мамы - читать онлайн книгу. Автор: Инна Метельская-Шереметьева cтр.№ 41

Прошло десять лет. Ой, сколько намучилась бедная женщина. Почти как мы с тобой: зарплаты копеечные, мужики пристают, одиночество и беспросветность… И вот однажды она узнала из газет о том, что ее дочь Ханна возвращается из Европы и в Каире состоится ее свадьба с молодым дипломатом. Даляль захотела любой ценой попасть на свадьбу дочери. Но она бедна как церковная мышь, у нее нет даже приличного платья. Но в торжественный момент Даляль появляется в роскошном белом платье. Никому не известная дама кажется самой красивой в толпе гостей Омар-бея. Но Даляль пришлось украсть деньги на покупку этого платья…

– И ее арестовывают? Да?

– А вот не скажу! Сегодня пойдешь и сама посмотришь!

– Сегодня не смогу. Подменяю коллегу в городской больнице на дежурстве. Уже пообещала. Теперь терпеть аж до вторника.

Я тихонько отошла от двери кухни, понимая, что я-то уж точно ни до какого вторника дотерпеть не смогу. Значит, придется идти в кино сегодня. Правда, взрослый сеанс начинается в 9 вечера, да и Люба предупредила, что до 18 лет туда не пустят… Но это же, наверное, к ученикам школы относится, а я еще детсадовка. Нас вообще везде пускают, и бесплатно! Маме говорить ничего не буду. Она обычно в 9 вечера меня с балкона домой зовет. Если в первый раз не прихожу, то потом зовет еще три раза. Наверное, к третьему ее крику кино закончится, и я успею!

Фильм оказался двухсерийным. Но зато каким! Я обязательно потом всем-всем про него расскажу!

В зале почти не было свободных мест, но на первом ряду, где любила сидеть я, совсем никого не было. В кинотеатр я прошла совершенно спокойно, рядом с другими зрителями. Строгая контролерша покосилась на меня, так что мне пришлось взяться сзади за плащ какой-то толстой тетеньки. Потеряв ко мне тут же всякий интерес, контролерша продолжала отрывать корешки у синих билетиков…

Самым противным в фильме был Омар-бей. Настоящий капиталист. Если фараон был таким же противным, то мне понятно, почему бедные евреи от него в Песах сбежали. А вот красавица Даляль и правда была очень похожа на мою Мирру – глазищи в половину лица. И все время плакала. А когда плакала, прижимая руки к груди, становилась еще красивее. Надо будет обязательно сказать Мирре, чтобы она тоже чаще плакала, тогда ею будут все восхищаться, и будут ее жалеть, а самый красивый мужчина, может даже и из Египта, как в кино, влюбится в нее с первого взгляда и сделает своей женой.

Но самым красивым в кино было, конечно, белое платье. Если бы у меня было такое платье, то никакая Марина Иванич не смогла бы со мной сравниться по красоте, а Саша Калашников кусал бы свои локти, если бы достал, а я бы на всех утренниках танцевала только с Аркашкой Иванченко и улыбалась загадочно, как Эдита Пьеха в телевизоре.

Две серии пролетели незаметно. Спать мне совсем не хотелось. Я плакала и смеялась со всеми зрителями вместе, переживала за главных героев, очень жалела погибшего мужа Даляль и радовалась, когда инженер, которого она обокрала, простил ее и даже помирил с Омар-беем.

Беда разразилась тогда, когда кино закончилось.

Зрители повалили толпой из зрительного зала, но тут же замерли на пороге кинотеатра, потому что небольшая площадь перед ним вся была уставлена милицейскими и пожарными машинами, а по самой площади бегала целая толпа народа с фонариками и даже овчарками на поводках.

– Проходим, товарищи, проходим! Не создаем толпу! – командовал в мультяшный громкоговоритель какой-то толстый дяденька в милицейском пальто.

– Командир, а что случилось?

– Человек пропал! Ребенок!

Я тут же вспомнила, как у нас недавно «пропадала» Светка Дейдей. Правда, тогда не было такого количества машин и людей. Наверное, в этот раз у нас завелся всамоделишный маньяк и бандит. Мне стало жутко. И хоть наш двор находился сразу за площадью у кинотеатра, ноги словно приросли к асфальту и я не могла сделать ни одного шага. Вдруг маньяку будет мало одного ребенка? Вдруг и меня он заберет? А мама с бабушкой и не знают, где я…

Я села на землю и горько заплакала.

– Девочка, ты чего? – наклонился ко мне главный милиционер с рупором. – Граждане! Чей ребенок???!!! Товарищи, вышедшие из кинотеатра, кто девочку забыл? Мало нам одной пропажи, так еще со второй возись!

«Ин-на-а-а-а!!!!» – раздался над площадью дикий крик. Через толпу, сквозь строй милиционеров с собаками и людей с фонариками, бежала моя плачущая, испуганная мама.

«Мамуля-я-я-я-я!» – заорала я и, заревев еще больше, теперь уже от радости, рванула к ней. Уже подбегая к маме, я заметила еще и бабушку, которая курила, лихорадочно затягиваясь и держась за сердце, прямо у нашего любимого столетнего клена.

Утром защищать меня от неминуемой расправы родителей пришел весь двор. Правда, я об этом узнала много позже от Анны Ароновны. Оказалось, что меня действительно искал весь город. Выяснилось, что три года назад в соседней Днепропетровской области какие-то бывшие бандеровские бандиты похитили внука секретаря обкома и требовали, чтобы их друзей отпустили из ссылки. Никто об этом не знал, но когда обнаружили мое исчезновение, бабушка тут же вспомнила секретное сообщение КГБ и сильно испугалась. Меня искали почти 4 часа. Даже в голову никому не пришло, что я в это время могу смотреть кино…

Беспокоясь, что бабушка опять станет вспоминать про «белые колени», а то и того хуже – опять заболеет инфарктом, я честно просидела дома у Беренштамов весь тревожный день, настукивая на печатной машинке очередные рецепты ее знаменитой еврейской кухни.

Самым главным секретом был ее знаменитый бегрир, которым восхищались давным-давно все женщины нашего двора, а вот секрет Анна Ароновна не выдавала до сегодняшнего дня. Что такое «бегрир», вы поймете, если когда-нибудь вырезали на Новый год из салфеток снежинки. Это такие же красивые, ажурные, словно связанные крючком еврейские блинчики, печь которые Анна Ароновна была большой мастерицей.