Военная история Боспорского царства - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Горончаровский, Юрий Виноградов cтр.№ 14

Осада после этого была снята, тело Сатира переправили в Пантикапей к его брату Притану, где были устроены пышные похороны. Приняв царскую власть, Притан не проявил должной активности и не сумел развить достигнутого предшественником успеха. Евмел же и его союзники оправились от поражения и сумели захватить немало городов и укреплений. Когда Притан наконец явился к войску и выступил против брата, он потерпел неудачу; его армия была оттеснена к перешейку около Меотийского озера и сдалась на милость победителя. Оказавшись в отчаянной ситуации, Притан попытался укрепиться в Пантикапее, но безуспешно, и был вынужден бежать в город Кепы, где был убит.

Таким образом, в тяжелой междоусобной борьбе полную победу одержал Евмел. Утвердившись на боспорском престоле, он жестоко расправился со своими противниками, приказав умертвить не только друзей Сатира и Притана, но также их жен и детей. Бегством удалось спастись лишь сыну Сатира, царевичу Перисаду, который нашел убежище у скифского царя Агара. Несмотря на проявленную чудовищную жестокость, в дальнейшем Евмел управлял государством очень умело и дальновидно (помогал некоторым греческим государствам, боролся с пиратами), в результате чего Боспорское государство укрепилось, расширило свои границы. У царя даже возник фантастический план — объединить под своей властью все земли вокруг Черного моря. Но до воплощения его на практике дело не дошло — Евмел погиб от нелепой случайности в 304/3 году до н. э.

Кратко резюмируя сказанное о борьбе за боспорский престол сыновей Перисада I, подчеркнем, что столкновение между братьями следует рассматривать не как простую междоусобицу, не как «небольшую гражданскую войну», по выражению М. И. Ростовцева, а как столкновение мощных варварских группировок. Разумеется, конфликт начался из-за спора за боспорский престол, но с вовлечением в борьбу варварских племен он явно перерос рамки простой междоусобицы и превратился в явление отнюдь не чисто боспорской истории. Военно-политическая обстановка в конце IV века до н. э., как можно считать, была такой, что и скифы, и сарматы в этой войне сражались не только за интересы боспорских царевичей, но и свои собственные.

В сложившейся ситуации поведение Евмела выглядит вполне логичным. В своих притязаниях на боспорский престол он сделал ставку на поддержку сарматов — объединение в военном отношении, безусловно, очень сильное. Но и скифы, по всей видимости, поддержали Сатира в борьбе с братом не просто из личных симпатий к нему или только из понимания правоты его дела. В это время борьба с сарматами была, так сказать, их кровным делом. По-видимому, именно по этой причине они предоставили в распоряжение Сатира значительные силы, игравшие в боевых действиях столь важную роль. Не случайным в данной связи представляется и то, что после смерти Сатира Притан принял царскую власть и твердое решение продолжать борьбу с Евмелом лишь после того, как прибыл к войскам (Diod. XX, 24). Стремление войск, состоящих в основном из скифов, к продолжению успешно начатой войны сыграло здесь, по всей видимости, немалую роль. Судьба, однако, была неблагосклонной к Притану и его союзникам.

Совсем не исключено, что Евмел, получивший власть над государством благодаря помощи сарматов, и в дальнейшем в своей внешней политике опирался на союз с ними. Возможно, с их поддержкой следует в какой-то степени связывать его успехи в расширении границ и в укреплении международного престижа Боспора, о чем сообщается в рассказе Диодора. Можно даже предполагать, что события 310/9 года до н. э. были до некоторой степени поворотным пунктом в истории Боспора. В это время традиционно союзнические отношения со Скифией прерываются, и, возможно, начинается процесс переориентации боспорской политики по отношению к варварскому миру с акцентом на связи с сарматами. Состояние источников таково, что почти невозможно судить, насколько этот процесс был продолжен или развит после смерти Евмела. Однако можно предполагать, что сильнейшее в регионе объединение сарматов продолжало играть важную роль в системе связей Боспорского государства с племенами региона и позднее.

Для изучения военного дела Боспора периода сарматской экспансии, как и для более раннего времени, большое значение имеют материалы, полученные при раскопках курганов. Первостепенную важность для понимания происшедших глобальных перемен, на наш взгляд, имеет курган, раскопанный на мысе Ак-Бурун (южная оконечность Керченской бухты) в 1875 году. В его центральной могиле были обнаружены кремированные останки знатного воина с очень показательным погребальным инвентарем. Наиболее известная находка, происходящая отсюда, — золотой ажурный шлем, украшенный троекратно исполненным цветком каллы между волютами. Эти двойные волюты можно понимать как изображение круто закрученных бараньих рогов, являющихся символом фарна, то есть некой божественной благодати, без которой, по представлениям иранских народов, невозможен путь героя. Хорошо известно, что бараньи рога стали атрибутом Александра Македонского, знаком его богоизбранности, после посещения им оракула Амона в Египте. Некоторые исследователи сближают этот золотой шлем по форме с сарматскими шлемами более позднего времени или с кожаными колпаками кочевников. Вполне возможно, что он надевался поверх меховой шапки.

Другие вещи роднят курган Ак-Бурун с культурами народов, которые заселяли территории к востоку от Скифии (Подонье, Прикубанье). Из предметов вооружения в первую очередь обращают на себя внимание большой меч и кинжал, которые, к сожалению, сохранились очень плохо. Видный исследователь степных древностей К. Ф. Смирнов относил этот меч к мечам синдо-меотского (Прикубанского) типа, что вполне возможно, но совершенно недоказуемо. В состав прочего наступательного вооружения входили 2 копья, 4 дротика и стрелы с железными наконечниками. Наконечник одного копья сохранился в хорошем состоянии, он был искусственно деформирован перед помещением в могилу, неплохо сохранился и один из дротиков.

Комплекс защитного вооружения включал железный шлем, бронзовые поножи и чешуйчатый панцирь (все сохранилось в обломках). Железные пластинки от последнего отличаются крупными размерами и, в общем, не очень напоминают детали обычного чешуйчатого доспеха. Е. В. Черненко по этой причине предполагал, что эти пластины относятся к покрытию щита. Однако все сомнения напрасны. Исследователи кургана были уверены в том, что они нашли именно панцирь, а у пластин имеется хорошая аналогия — чешуйчатый панцирь, происходящий из сарматского кургана в Подонье. Комплекс наступательного вооружения из кургана Ак-Бурун имеет большое сходство с Прикубанскими памятниками, где в относительно богатых погребениях встречается следующий набор: меч, копья или дротики (от 1 до 7), несколько стрел с железными наконечниками.

Дата Ак-Бурунского кургана достаточно уверенно определяется в пределах конца IV — начала III века до н. э. В связи с этим весьма соблазнительной представляется попытка связать его с описанными выше событиями междоусобной борьбы сыновей Перисада!. В. Ф. Гайдукевич, известный специалист в области древностей Боспора Киммерийского, высказал предположение, что здесь был погребен один из союзников Евмела, и с этим предположением вполне можно согласиться.

Дротики, подобные обнаруженным в кургане Ак-Бурун, как можно полагать, стали на Боспоре достаточно популярным видом метательного оружия. Очень интересно в этом отношении надгробие конца IV–III века до н. э., найденное в Керчи в 1951 году. На нем неплохо сохранилась роспись, где можно разглядеть безбородого юношу-воина, совершающего, вероятно, возлияние. На его ногах изображены кнемиды, обозначенные желтой краской (бронзовые), за спину закинут сравнительно небольшой щит круглой формы. Из наступательного вооружения представлен меч, который, судя по очертаниям рукояти, следует считать махайрой, и три копья или дротика. Большое количество копий (дротиков) в данном случае, возможно, следует связывать с влиянием военного дела племен Прикубанья, что в контексте событий, речь о которых шла выше, представляется вполне закономерным.