Уорхол - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Нюридсани cтр.№ 100

Camp буквально означает на арго «гомосек», но также, согласно Сьюзен Зонтаг ^[505], это личная позиция, которая заключается в погружении в амфетаминовый дурман как реакция на движение битников. Толкование этого термина также трактуется как второсортный китч, но почти всегда гомосексуальный.

Первая встреча с Уорхолом была бурной. Ондин выгнал Энди из своего дома. «Да, я прогнал его с глаз долой, крича что есть мочи: “Не хочу видеть этого вуайериста”. Какая разница, кем он был. Своим видом он напоминал привидение. Мы все как раз устраивали групповуху, так он решил удовольствоваться ролью наблюдателя. Уорхол всегда приходил посмотреть. Посмотреть что? Посмотреть мир. Но той ночью все только началось, а он уже тут как тут, и все рассматривает, причем не восхищенным или вожделеющим взглядом… Он смотрел на все холодными, расчетливыми глазами. Вот поэтому я сказал: “Уберите от меня этого типа, не хочу его видеть. От его взгляда на все наползает холод”. Вот поэтому его и выгнали».

Вдруг Уорхол предложил Ондину роль Папы Римского в фильме The Chelsea’s Girls. В этой роли он был неподражаем. Это мнение большинства самых выдающихся «суперзвезд». Он обожал Марию Каллас и католическую церковь, ведя на эту тему бесконечные, сложные и эмоционально горячие дискуссии с Полом Моррисси. С другой стороны, Ондин очень настойчиво побуждал всех слушать записи Марии Каллас, запуская ее диски на полную громкость в промежутках между выступлениями группы Velvet, да и вообще где и когда придется. Однажды он, оставшись без гроша в кармане, свалился как снег на голову на «Фабрику» и объявил, что возьмется за любую работу. «О, ну конечно, мне нужна бонна», – откликнулась Эди и наняла его к себе на службу за 30 долларов в месяц. «Все было довольно сносно, – отмечал он, – и я мог покупать амфетамины. Я устроился жить в Центральном парке. Утром, едва открыв глаза после сна под звездным небом, я регулярно купался в озере. Вряд ли стоит объяснять, какой это был кайф. Потом я неспешно брел на West Side, где жили двое моих друзей, и в их компании я проводил некоторое время, наслаждаясь записями оперных арий, до которых они были большие охотники, и только потом отправлялся к Эди». Чаще всего, когда Ондин приходил, его работодательница еще спала. В его обязанности входило, само собой, будить ее. Эди просыпалась тяжело и всегда, мягко говоря, в плохом расположении духа. Она требовала амфетаминов. Наконец, девушка отрывалась от подушки и приступала к гимнастике. «Потом наступало время для оперных арий. Это я заинтересовал ее оперой и Кал-лас. Затем я готовил ей какую-нибудь еду, в основном ростбиф и картофельный салат. Потом – амфетамины, которые она или нюхала, или растворяла в кофе. Наконец, она оживала и принималась говорить. Извлекались ароматические свечи, на проигрыватель ставилась пластинка с оперой “Травиата” в исполнении Джоан Сазерленд ^[506], затем то же самое в исполнении Марии Каллас, чтобы сравнить, затем наступал черед “Битлз”. И так далее. Часы напролет. Таким образом, в мои обязанности входило поднять ее на ноги, приготовить и подать ей кофе, поддерживать разговор. Вот разговор – это было важнее всего, потому что на самом деле у нее уже была горничная – бонна. Настоящая. Негритянка».

Уорхол был в таком неописуемом восторге от Ондина, от его независимого стиля жизни и высочайшего умения красиво говорить, что решил записать все, что он произносил на протяжении суток, а потом опубликовать результат без каких-либо сокращений и исправлений. Расшифровка пленки и печатание текста на машинке заняли полтора года. Этим занималась молодежь, крутившаяся на «Фабрике». Этот труд был издан Grove Press в 1968 году под названием «Роман-магнитофон».

Пол Америка ^[507], звезда фильма My Hustler, даже в малой степени не обладал блеском этих двух персонажей. Большинство завсегдатаев «Фабрики» считали его скучным красавчиком, однако довольно «бесшабашным». Как сказал про него Ондин: «Он целовал всех подряд, без разбора, но никто и не думал жаловаться на него за это. Ни одной извилины в мозгу. Чувственное животное, существующее только для того, чтобы дарить удовольствия другим, в чем он несомненно преуспел». Эди добавляла: «Я его ненавидела, но обожала с ним целоваться».

Однако именно Пол Америка, приходивший в ужас от этого прозвища, приклеившегося к нему на «Фабрике», ухаживал за Эди, когда ей становилось плохо. Он переезжал к ней в отель «Челси» и, давно и прочно сам сидевший на героине, с удивительной твердостью и вниманием вытаскивал ее из алкогольных запоев и наркотических «виражей», не оставляя одну ни на минуту. Это ни к чему не привело, потому что Эди и Пол постоянно ссорились. В итоге они очень быстро разбежались и старались как можно реже встречаться друг с другом.

«В первый же вечер, как только я приехал в Нью-Йорк, – рассказывал Пол, – я встретил Эди в клубе, где один мой знакомый должен был ждать меня. Поскольку в кармане у меня было всего два доллара, я дожидался приятеля в баре. Когда он появился, тут же потащил меня в отдельный, закрытый зал, где Чак Уэйн, Энди, Эди и другие отмечали ее выступление в программе у Джони Карсона ^[508]. Потом, когда они стали собираться идти на “Фабрику”, я увязался за ними и остался там на три года. Большинство людей даже не подозревало, что я там живу. Поскольку я принимал амфетамины, я спал по-настоящему две или три ночи за весь год, в остальное время, едва я чувствовал подступающую усталость, тут же вскакивал в первый проходящий автобус и ездил в нем несколько часов подряд, пока не приходил в себя… Полом Америкой прозвал меня Энди. Он был крайне сдержанным и скрытным. На “Фабрике” он всегда был себе на уме. Если так случалось, что я решался предложить ему сделать то-то или то-то вместе с ним, он спокойно выслушивал меня, а потом просил Герарда Малангу передать мне свой ответ, отказываясь таким образом разговаривать со мною напрямую. Это было очень странно».

Эди, как она сама признавалась в аудиозаписи «Чао, Манхэттен!», все больше теряла меру в приеме наркотиков, перешла на тяжелые, составляя из них «коктейли». Единственное, что ее занимало, – это «какой из головокружительных экстазов выбрать: амфетаминовый или кокаиновый, впрочем, разницы между ними нет и в обоих случаях сублимация переживается одинаково: потеря координации и невероятная чувствительность… Что выбрать? Амфетамины, кокаин и секс – это базовый набор. Что касается коктейля амфетамины плюс алкоголь – это уже совсем другая история! Начинаю с укола в 8 часов утра, потом – алкоголь, результат – равнодушное спокойствие. Это могло бы привнести что-то гротескное, причудливое или стать настоящим попаданием в точку во время какого-нибудь празднования. Но не во время оргии. Я в первый раз пробую коктейль амфетамины-героин: я закрыла глаза, вытянула руки, сжала кулаки, сделала сама укол сначала в правую руку, затем – в левую. Вдруг ко мне вернулись силы. Я сбежала с лестницы и уже прошла полкилометра по Парк-авеню, когда друзья остановили меня. Коктейль амфетамин-кокаин – это открытие совершенно другого мира. Довольно опасного, надо сказать. Ничто не может затмить эйфорию от амфетаминов, кокаина и секса».