Проблема для некроманта - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Шнейдер cтр.№ 19

– Не только. Вообще. – Он неопределенно повел рукой.

Я хмыкнула – зато честно – и продолжила:

– Собственно, поэтому я и замечаю детали, которые нормальные люди не видят. Это моя работа последние шесть лет. Точнее, была моей работой. Пока меня не убили, и я не оказалась здесь.

Может, Винсенту и в самом деле хотелось зажмуриться и твердить, что такого не бывает, внешне это желание никак не проявилось. С другой стороны, не слышно было в его интонациях и той преувеличенной доброжелательности, с которой умные люди разговаривают с теми, кого считают опасными сумасшедшими. Напряженное внимание – вот, что было на его лице. Может, и поверит.

– Как вышло, что тебя убили?

– Оказалась не в то время не в том месте и нарвалась на маньяка… серийного убийцу.

– Так вот почему…– Он вдруг рассмеялся. Быстро оборвал смех. – Извини. Ситуация вовсе неподходящая для веселья. Но, кажется, мне досталось за чужое злодеяние. Легко отделался, учитывая все обстоятельства.

– Да нет, все нормально, – тоже улыбнулась я. Неужели поверил? И не собирается ничего предпринимать? – Это ты меня прости. Мне перерезали горло…

Его улыбка погасла.

–…а потом вдруг открываю глаза, а надо мной какой-то мужик. Вот, и… – Я развела руками. – Обычно я не бью морды направо и налево.

– Да, я помню, только если первыми распускают руки.

Не злопамятный, просто злой и с хорошей памятью, чтоб тебя!

Он посерьезнел.

– Все это звучит довольно логично…

В самом деле? По-моему, так абсолютно бредово!

– …по крайней мере, навскидку я не вижу явных противоречий. Спонтанное пробуждение дара действительно убило ту девушку, такое случается, когда он силен. В ее тело притянуло тебя. Тоже, в общем, логично. Идеальное соответствие сознания и дара.

Скорее всего, так и есть. Потому что я совершенно точно не поднимала те «полкладбища», о которых Виснент упоминал ночью. Вот три последних зомбака – однозначно моя работа, хотя я так и не поняла, как это вышло.

– И становится ясно, откуда у тебя столь необычные для девушки твоего возраста… – Он осекся.

– Для женщины моего возраста и профессии – самые обычные знания. А это… – Я зачем-то огладила юбку. – Утром я шарахнулась от зеркала. Но, думаю, привыкну.

Интересно, спросит, сколько мне лет? Или здесь, как и у нас, неприлично напрямую спрашивать такие вещи у женщины?

Не спросил. Разлил свежий чай, очень аккуратно – мне показалось, что преувеличенно аккуратно – поставил на стол чайник.

– А еще твой рассказ в точности соответствует ереси, которую проповедуют ведьмаки. Они говорят, что человеческая жизнь сама по себе не имеет значения, важна лишь польза, которую принес человек. Средний человек ничего из себя не представляет, значит, ценна только сила, которую можно извлечь из его жизни, и цель, которой эта сила послужит. Потому что душа непременно возродится в новом теле. Именно душа – бесценна, а тело человека ничем не лучше тела, скажем, курицы. Или коровы.

И, значит, можно резать кого ни попадя безо всяких угрызений совести. Удобно устроились. Эти ребята – если то, что о них говорят, правда – нравились мне все меньше и меньше. Но кто отличит, где правда, а где оговор?

– Одна из наших религий тоже утверждает, что после смерти душа находит новое воплощение, – заметила я, кивком благодаря за протянутую кружку. – Правда, ее последователи говорят, будто следующее воплощение будет зависеть от того, как прошло теперешнее. Можно оказаться собакой. Или деревом.

– Занятно, – Винсент отхлебнул чая. – Только я говорил не о религии. Вера – одна. Я говорил о ереси.

Чашка дрогнула в моей руке, чай выплеснулся на колени, но я едва заметила ожог.

– И что делают с еретиками?

Он осторожно вынул из моих пальцев кружку, опустил на стол.

– Не думаю, что тебе стоит это знать.

Кажется, я крепко влипла. Именно теперь, все, что было до того – семечки.

– Нет уж, предпочитаю знать, на что я уже наговорила.

Винсент потянулся через стол, взял мои ладони в свои, заглядывая в глаза.

– Это не имеет значения. Все, что здесь только что прозвучало, не выйдет за пределы этой комнаты.

Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Не просто же так он уходит от ответа. Похоже я сама, своими руками… то есть языком дала ему отличный инструмент для шантажа. Нет, Винсент не походил на мерзавца, но, если бы на лбу у мерзавцев было написано, что они мерзавцы, у мошенников – что мошенники, и так далее, жизнь была бы куда как проще.

– И все же… – Мне пришлось прокашляться. – Что делают с теми, кто проповедует эту ересь? И что именно в нее входит, кроме рассказов о других мирах и переселении душ?

Я выбрала поверить ему, но, если ошиблась, лучше сразу знать, во что мне может вылиться эта ошибка.

– Пять лет назад Великий инквизитор из человеколюбия заменил сожжение повешением.

– Вот уж повезло, так повезло! – криво улыбнулась я.

Он легонько сжал мои пальцы, успокаивая.

– Не бойся. Просто продолжай твердить, что ничего не помнишь о своей жизни до того момента, как проснулся дар.

– С тобой же не вышло.

– Я пристрастен. – Его взгляд на миг изменился, но прежде, чем я сумела разобрать его выражение, Винсент беззаботно улыбнулся. – К тому же, как я уже говорил, студенты подсудны только совету университета.

Слишком уж беззаботно он улыбнулся. Я заколебалась. А, ладно, сгорел сарай – гори и хата, дипломатия никогда не была моей сильной стороной.

– А останусь ли я студенткой, будет зависеть от моего поведения?

Винсент выпустил мои ладони, сцепил пальцы перед подбородком.

– Это очень похоже на оскорбление. За кого ты меня принимаешь?

– За человека, который заставил, – я выделила голосом это слово, – меня быть откровенной. За человека, который теперь может меня убить парой слов. Как будто ты сам этого не понимаешь.

– С хорошими же людьми тебе приходилось общаться до сих пор, – процедил он.

– С разными. Я судебный медик, ты не забыл? Шесть лет каждый рабочий день я фиксировала то, что одни люди делают с другими. Можно подумать, ты до сих пор веришь в радужных единорогов.

– Единорогов не бывает, – голос Винсента похолодел. – А я верю в то, что чужое доверие, прости уж за невольный повтор, нельзя обманывать. Единственное исключение – если от этой информации зависят жизни. Но в твоем случае это не так…

Нет, именно так, от этой информации теперь в самом деле зависит жизнь. Моя. Как и от того, будешь ли ты держать язык за зубами.