Мужчина из моего прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Инна Инфинити cтр.№ 39

— В твоем случае нет.

— Тогда подожду, когда отремонтируют большой лифт. Только можно не поднимать меня на носилках?...

Дальше договорить не успеваю, потому что Игорь подхватывает меня на руки и поднимает с коляски. Я аж теряю дар речи и забываю, что хотела сказать дальше. Машинально кладу руки ему на шею и оторопело гляжу в лицо.

— Ты легкая, как пушинка, — говорит с улыбкой.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Я понимаю, что мне глупо стесняться Игоря Сергеевича, если он уже неоднократно видел меня без трусов, но все же в этот момент, когда он поднимает меня на руках по ступенькам, мне хочется зарыться головой в песок, как страус.

Отвожу взгляд и дальше смотрю, куда угодно, но только не на него. А вот его глубокие синие глаза, как раз блуждают по моей пунцовой физиономии. Игорь Сергеевич не торопится поднять меня в палату, идет по ступенькам очень медленно. Ну или мне кажется, что медленно.

Нос улавливает запах его одеколона. Что-то морское. Приятно.

Боже, о чем я думаю?

Пока мы поднимаемся на мой пятый этаж, я несколько раз успеваю сгореть со стыда. Все-таки одно дело, когда врач-мужчина видит тебя без трусов, а другое дело, когда врач-мужчина несет тебя на руках, и делает это очень бережно, как будто ты дорогущая хрустальная ваза 19 века.

— Ну вот и пришли, — спокойно объявляет, занося меня в палату.

С плеч будто гора падает. Игорь аккуратно опускает меня на кровать, и теперь я наконец-то могу вдохнуть полной грудью. Вот только он не уходит, а опускается на корточки у постели.

— Соня, — кладет руку мне на щеку и фокусирует взгляд на себе. Испуганно гляжу, чувствуя, как горит щека под его ладонью. — От того, что ты занимаешься самобичеванием, не будет хорошо ни тебе, ни тем более твоему ребенку. А самое главное, твой парень не воскреснет.

— Я понимаю, — глухо произношу.

— А еще ты не виновата в его смерти. Ты должна это осознать.

— А кто тогда виноват?

— Тот, кто его убил. И это была не ты.

— Но он из-за меня ушел в армию, я отказалась выходить за него замуж… — слезы снова сдавили горло, и я замолкаю.

— Он ушел в армию не из-за тебя, а потому что сам так решил. Это было его выбор. Люди на протяжении всей своей жизни делают выбор. И у каждого выбора потом свои последствия. У его выбора такие последствия, и здесь нет твоей вины.

Киваю. Примерно это же мне говорит и психолог.

— Извините, что вываливала на вас свои проблемы, — торопливо отвечаю. — Я больше не буду.

— Соня, ты можешь обращаться ко мне, с какими угодно проблемами. Всегда и в любое время. Даже в мой выходной. Даже ночью.

Снова киваю. Конечно, я не буду беспокоить доктора ночью или в его выходной. Думаю, я вообще его больше не увижу, когда выйду из больницы. Но добрый умиротворяющий голос Игоря действует на меня успокаивающе. Он несколько раз нежно проводит по моему лицу, заправляет за ухо прядь волос и тихо выходит из палаты.

Почти семь лет назад

Чем ближе к родам, тем мне хуже. Недолгий период, когда Игорь разрешил мне хотя бы сидеть, закончился. Теперь я снова только лежу. Максимум, что возможно, — это поднять изголовие кровати.

Я ненавижу свой организм. Он слабый и не может выносить ребенка. Полип в цервикальном канале разросся, но удалить его можно только с помощью операции, которая поставит под угрозу ребенка. Но в то же время угрозой для ребенка является и полип.

Игорь решил пойти ва-банк и не удалять мне полип. Перед этим даже консилиум врачей собрал. Просто операция — это почти гарантированная потеря ребенка. А так есть шанс дотянуть до родов.

Но если не дотянем… Мне даже страшно об этом думать.

Я беспомощна, я ничего не могу сделать для спасения своего сына. Нашего с Димой сына. Я потеряла Диму, если я еще и ребенка потеряю, то зачем мне вообще жить? Для чего и для кого?

Стараюсь концентрироваться на чем-то добром и положительном. Вспоминаю Диму. Наши свидания, поцелуи, признания, поездку в Питер. Закрываю глаза и представляю, что он рядом со мной. Здесь, в палате, держит меня за руку и говорит, что любит.

Дима признавался мне в любви чаще, чем я ему. Как я жалею, что не говорила ему об этом каждый день. Как я жалею, что не начала с ним встречаться сразу в первый день, когда он пришел в нашу школу. Как я жалею, что не сидела с ним за одной партой. Как я жалею, что иногда отказывалась идти на свидания, потому что надо было делать какие-то бестолковые уроки.

Если бы я знала, что Димы не станет, что нам отведено всего лишь несколько месяцев, я бы провела с ним каждую секунду, каждую милисекунду.

Мысли прерывает распахнувшаяся дверь палаты. Заходит… мама.

— Ты? — только и могу сказать, встрепенувшись.

Оглядывает меня, лежащую на больничной койке под белым покрывалом.

— Привет, — закрывает за собой дверь и проходит внутрь помещения.

На ее норковой шубе снег, под сапогами растекается уличная грязь. Мама ставит на стол пакет, снимает шубу. Я завороженно на нее гляжу, не веря своим глазам. Мама пришла впервые.

— Какими судьбами? — выдаю с обидой.

— Пришла тебя навестить, — достает из пакета апельсины, мандарины, ананас…

— Зачем?

— А нельзя? — поворачивает на меня голову, продолжая доставать из пакета гостинцы.

Она не успела появиться, а между нами уже искрит напряжение. Обида рвётся наружу, мне хочется наговорить ей все, что я думаю.

— Да уже как-то поздно.

— Почему поздно? — удивляется.

— Я тебя больше не жду.

Мама выпрямляется и медленно выдыхает. Видно, что ей тоже хочется многое мне сказать.

— Мне нужно было время, — произносит через долгую паузу.

— Время для чего?

— Для того, чтобы осознать и принять тот факт, что моя любимая дочь пустила свою жизнь под откос из-за одного отморозка.

— Еще хоть слово про Диму, и ты пойдёшь отсюда вон! — цежу сквозь зубы, пытаясь сдержать крик. — Ты и мизинца его не стоишь, мама.

Родительница поднимает руки вверх, показывая свою капитуляцию.

— Хорошо, давай не будем о нем. Если честно, нет ни малейшего желания его вспоминать. Что случилось, то случилось.

Мама подходит ко мне и опускается рядом на стул.

— Как ты? Как твоё самочувствие? — ее голос даже становится мягким и участливым. — Папа говорил, тебе опять хуже, не встаёшь.

У меня нет ни малейшего желания разговаривать с матерью, хотя я не видела ее несколько месяцев. Она накрывает своей холодной после улицы ладонью мою, и я тут же выдергиваю руку. Видно, что маме становится не по себе. Встреча не задалась с самого начала.