Огонь в янтаре - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Крутова cтр.№ 4

—А ты, ярл, что не танцуешь?— под шум веселья Рёна подошла незаметно, наполнила кубок и замерла рядом, разглядывая легендарного воина. Меж бровей Тура залегла глубокая морщина, да и выцветшие от времени, когда-то пронзительно синие глаза глядели с напряженной задумчивостью. Она помнила этот взгляд — ярче полуденного неба в летний зной, эту сдержанную улыбку — награждающую пуще злата. Помнила, будто видела вчера, а не с полторы дюжины лет назад.

—Может, харчевня моя для тебя слишком проста и стряпня безвкусна? Иль компания вокруг не подобает такому славному мужу?

Он ответил не сразу. Молча, глядя в пустоту, осушил кубок до дна, а когда женщина уже собралась отойти, схватил за руку:

—Оставь кувшин, чтоб дважды не ходить.

—То мне совсем не сложно. Не каждый день легендарный Крезов воевода «Драконье брюшко» визитом балует. За радость хозяйке для такого гостя похлопотать.

—Забудь, что видела нас. Раньше первых петухов уйдем,— Тур сильнее сжал девичью ладонь. Рёна даже не поморщилась, хотя пальцы хрустнули под хваткой бывалого вояки. В ответ, накрыв мощную ручищу своей, женщина наклонилась и так, чтобы услышал только ярл, сказала:

—Их забыть, что поутру умыться. А тебя, соколик, вовек забыть не смогу.

Круглое лицо, венчанное толстой, забранной вкруг головы косой, замерло близко. Тур чувствовал ее запах — медовой ковриги и свежего хлеба, скошенной травы и растопленного очага. Мягкие пухлые губы манили; приоткрытые, обнажали они ровный жемчуг зубов. В разрезе расшитой рубахи дышала, притягивая взгляд, полная грудь. Вэринг сглотнул:

—Принеси-ка еще питья и кушаний, да распорядись, чтоб о парнях моих позаботились. Нелегкая их доля — по чести жить.

Проницательная Рёна отметила эту странную фразу. Раздавая приказы чернавкам и дворовым, хозяйка постоялого двора приговаривала: «Ваша доля — рядовые, а о ярле я сама позабочусь».

Не успел скальд в кровь стереть пальцы, а танцоры отбить пятки, как голова Тура, тяжелая во хмелю, упала на могучие руки, скрещенные на столе. Рёна засуетилась, выбрала вэрингов посильнее и посноровистее и снарядила их отвести осоловелого ярла в свою опочивальню. Уложив предводителя на кровать, парни понимающе переглянулись, но под грозным взглядом хозяйки от шуток благоразумно воздержались.

—Сапоги стяните,— скомандовала Рёна, пробуя расстегнуть пряжки доспеха. Оцарапавшись о заклепку и чуть не сломав ноготь, плюнула и смерила ухмыляющихся помощников раздраженным взглядом:

—И упряжь эту с него отстегните. Утомился жеребец с дороги.

—И без седла на нем скакать удобнее будет,— не удержался один из вэрингов, за что тут же получил скрученным полотенцем пониже пояса.

—Брысь, злыдни говорливые!— Рёна вытолкала скалящихся от смеха мужчин, затем вернулась в комнату, поставила у изголовья большой кувшин с травяным взваром от жажды и хмельных болей, заботливо накрыла лоскутным покрывалом и, замерев на миг в раздумьях, склонилась, оставляя на губах ярла легкий поцелуй. Не было в ее памяти ни этого тонкого шрама, почти скрытого бородой, ни серебра седины, запутавшейся в кудрях. И все же от близости негаданной сердце ее билось глупой птицей в клетке. Мужчина лишь сонно заворочался в ответ, а женщина, стараясь не шуметь, вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Прислонившись к стене, Рёна закрыла глаза, пытаясь обуздать хотейки, внезапно одолевшие ее падкое до любовных страстей тело.

В сравнении с могучим Туром Берген казался неопытным мальчишкой, точно молодой дурной медведь первогодок рядом с самим хозяином леса. Но не только в стати было дело. На полотне закрытых век проступали картины давно минувшего — скрипучие колеса телеги рыбацкого обоза, лиловые сумерки затяжной зимы, не желающей уступать поре цветения, вязкая грязь распутицы на Великом тропе и леденящий душу свист выпущенного из пращи камня за миг до размозженной головы возницы; а затем каша из грязи и крови, криков и стонов, боли и насилия. Раньше их было много — шаек, подобных Дировой, промышляющих легкой добычей выродков. Чудом она и с десяток других тогда остались живы. И у этого чуда было имя — Тур.

Рёна поджала губы — не время вспоминать чумазую девчонку, оставившую отчий дом ради лучшего и чуть было не потерявшую все. Давно затянулись и отболели старые раны, а на могилах шумят молодые деревца.

Оправив фартук и расправив плечи, хозяйка «Драконьего брюшка» вернулась к делам. Еще не все постояльцы разошлись по комнатам, не все указы розданы дворовым и кухонным, да и от Дировой погани добра Рёна не ждала. В подтверждении ее опасений под лестницей, ведущей на верхнюю галерею, послышалась возня, и надтреснутый, скрипучий точно мертвое дерево в ветреном лесу, голос проскрежетал:

—Не по зубам работенка, Возгар. Держись подальше, лучник, иначе твою заговоренную шкуру не спасет ни дряхлый ниссе *(домовой у скандинавов), ни немой дуболом.

* * *

Возгар поморщился. Даром что на Дирову рожу смотреть особой приятности не было, так еще вблизи злыдень-выродок смердел болотной гнилью и брагой. Он подкараулил у нужника, впился в плечо сучкастой лапой и затребовал разговор.

—С чего советом одарить решил?— скрестив на груди руки, воин меж делом нащупал припасенную за обшлагом запасную тетиву, сплетенную из гривы верного Усиня, и мысленно прикинул, как она удавкой обвивает полукровку за горло.

Дир отступил, будто прочел мысли в устремленных на него, черных, как безлунная ночь глазах противника.

—Мягкотел человече с ящуром тягаться,— кривые ветви пальцев взметнулись в подобии примирительного жеста.— Забыли вы, как лучинами в их огне горели. Короток век людской, а память и того короче. Под ногами нашими холм из костей тебе подобных, решивших себя выше драконьего полета вознести.

—Говори, да не заговаривайся! Прадеды мои Бабийхолм сложили из побежденных ими крылатых душегубов. И таких как ты приветили ровней себе. Где были твои предки, когда мои бились средь пепла и пламени, живота не жалея, себя не помня?— Возгар угрожающе подался к Диру, прожигая противника взглядом.— Ну-ка, вспомнишь? А нет, так я скажу — по укромным щелям, да потаенным местам прятались, за порог ночи носа не казали. Все и могли, что кур тягать, да в чащу глупцов заманивать. А сейчас осмелели. С чего ты ветки-то расшеперил, да жизни меня поучать вздумал?! Неужто тоже на Крезов заказ дупло разявить решил?

Дир презрительно скривился, пожевал сухими губами, будто сплевывать собрался и с нескрываемой ненавистью проскрипел:

—Не ровня ты мне, лучник Возгар, и люди твои в подметки моим не годятся. По-хорошему хотел обойтись, но видно не судьба. Лишь одному из нас достанется слава убийцы дракона и золото Крезово, а за голову другого я бы и трухлявого пня не дал.

Наемник развернулся, направляясь к конюшням. Коротать ночь под одной крышей с людьми полукровки не любили. Поговаривали, что с последними солнечными лучами засыпает в них душа человеческая и проступает темная суть.

—Моей добычей ящур поганый станет,— бросил Возгар в спину соперника, но тут же пожалел о слетевших с языка словах — больно по-детски прозвучала бравада.