Короли рая - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Нелл cтр.№ 36

Его оленью тушу, рассудила она, вновь ощущая нечто вроде пустоты.

–В ногах есть пахучие железы,– сказал он, глядя на сделанные ею неумелые разрезы, словно испытывая боль.– Если задеть их, это испортит вкус мяса.

С этим он проскользнул мимо пронзенного, по-прежнему висящего тела ее мертвого брата, хлюпая шагами по окровавленному полу, и скрылся в ночи.

* * *

Дала проплакала до утра – или, во всяком случае, пока не уснула. Встала она, страдая от судорог и перепачканная кровью брата; теплый свет лился на ее кожу из того самого окна, которым воспользовался волк, чтобы убить ее семью.

Но они не были моей семьей. Просто очередными мальчишками, творившими ужасные вещи, чтобы выжить. Совсем как мой отец. Совсем как волк.

Она чувствовала себя идиоткой, посмев думать, что наконец-то спаслась, и трусихой оттого, что не сделала большего. Когда вид и запах мертвецов стали истиной, а холодное, белое лицо Миши осветилось сквозь стенное отверстие, которое он прорезал для нее, она поняла: любви всегда будет недостаточно. Всегда будут мужчины, подобные ее отцу и волку, которые предают и не ведают меры; всегда будут мужчины, которые презирают законы, любовь и всю цивилизацию.

Чувствуя покалывание в ногах, Дала поднялась; перед глазами поплыло, и она вспомнила, что ничего не ела. Казалось неправильным думать о том, чтобы есть рядом с мертвыми.

Схватившись за стол, чтоб не упасть, она заставила себя взглянуть на Мишу и не отворачиваться. У его головы собралась лужа темной крови. Кожа стала совсем бесцветной, за исключением фиолетового пятна на свернутой шее.

Живот Далы скрутило, но рвать было уже нечем. Комната закружилась, и девочка заковыляла по изгаженному полу. Она увидела разделочный нож и схватила его. Было бы так легко, пришло ей на ум, просто умереть тут вместе с ними и больше не видеть и не думать.

Остался ли хоть кто-то в целом мире, кто знает о ее существовании?

Только волк.

Эта мысль явилась горькой. Есть ли хоть кто-то, кому не плевать?

Я проклята, меня коснулся Носс, и мой собственный отец бросил меня умирать. А ее спасители будут отныне гнить в грязи. Мой Миша, мой сильный, добрый Миша.

И все-таки она еще жива. Она пережила болезнь, которая унесла ее мать и сестер. Она пережила голод, пагубу своего отца, внезаконников. А теперь и волка. Почему ты бережешь меня, Богиня? Что во мне такого особенного?

Ее руки тряслись, сжимая рукоять ножа.

Да и моя ли это жизнь, чтоб ее отнимать?

Собственные поступки никогда ее не спасали, никогда не меняли ничего, что имело значение. Ничто из того, что она сделала, не принесло ей проклятия или спасения – жизнь ее наверняка не что иное, как состязание великих сил, богов и бессмертных тварей, плетущих сеть судьбы подобно паукам…

Она плакала, чувствуя беспомощность, но силы в ногах вернулись, поэтому она подошла к Мише и опустилась на колени, гладя кончиками пальцев его холодную щеку.

–Мне жаль,– сказала она невесть почему, зная только, что устала ощущать себя бесполезной и зависимой от других – устала быть чем-то, чего она не выбирала, быть ответственной за то, к чему не стремилась, и за жизни людей, которых не могла защитить.

Они не будут меня ненавидеть, подумала Дала, они поймут.

Она села за окровавленный стол и проглотила холодное варево – и комната, и само действие такие знакомые, но теперь чуждые и неправильные. Дала не чувствовала вкуса и ощущала, как внутри у нее твердеет, отторгая ту часть ее, которой хотелось просто лечь и спать. Она думала, что если обвинит Носса или возблагодарит Нанот, это даст ей спокойствие, но не ощущала себя освободившейся.

Закончив есть, она встала и в гневе отшвырнула свой стул, слушая, как он с грохотом упал на пол позади нее и опрокинул табурет ее младшего брата. Потрескавшиеся края испачкались в крови, коснувшись пола. Вчера из-за этого бардака я металась бы с мокрой тряпкой в руке, подумала она. Но не сегодня.

Теперь мир казался другим – тусклым, блеклым. Разве уюту есть место там, где обитают безумные убийцы и злые боги? Что меняют желания, правила или заботы мертвых? «О матроне судят по ее уходу за домом»,– говаривала мать Далы.

Но в одном волк был прав: слова неспособны почти ни на что.

Она принялась рыться в хламе загубленной усадьбы, отбрасывая грязную одежду и деревянные игрушки. Ей понадобятся теплые дорожные вещи, средства для разведения костра, готовки и хранения воды, и многое другое. Взгляд ее задержался на висящем трупе брата у двери, и Дала замедлила шаг, подумывая пройти мимо. Нет. Она сжала кулаки. Я не буду снимать тебя или хоронить, довольно с меня покрывать зло мужчин или оправдывать их. Отворив дверь, она сглотнула подступающую желчь, затем вышла, наполнила ведро колодезной водой и принесла дрова, чтобы разжечь камин повторно.

Собрав все, что она, по ее мнению, сможет унести, Дала коснулась своей щеки той же рукой, что гладила Мишину щеку. На ощупь отметина Носса была теплой и округлой – раздутая уродливая выпуклость, заметно выделяющаяся на гладкой коже лица. Девочка взяла зеркало из полированного металла, которое дал ей Миша, когда она пришла жить к нему домой.

«Оно принадлежало моей матери»,– сказал он, и больше никогда не говорил о ней, упомянув лишь дерево, под которым ее похоронил. Теперь, поставив зеркало на стол, Дала протерла его наименее грязной тряпкой и вгляделась в свое искаженное отражение – длинные прямые русые волосы и большие зеленые глаза. Она знала: не считая этой уродливой шишки, она миловидна.

Ее мать всегда привлекала к себе взгляды, а Дала очень походила на нее. Даже со своей отметиной она может вступить в какой-нибудь город и найти себе пару. Спрос на женщин был всегда – не только в богатые времена,– особенно бездетных девушек на пороге матронства.

Ей нужно лишь отправиться на Запад, к тракту, и следовать по нему, пока она не найдет город или вождя и не попросит пристанища. Мужчины отведут ее в зал или помогут ей поехать, куда она ни пожелает. Неизбранные выстроятся в очередь, наперебой предлагая Дале свою помощь. Они будут принаряжаться и расхаживать перед ней, бахвалясь своими подвигами, талантами и притязаньями. Они будут обнюхивать ее юбки, как племенные кобели, и не смутятся ее уродством. Только женщин заботят всерьез подобные вещи.

Если в городе обнаружится жрица, придется вначале повидать ее, но это маловероятно, и всем известно, что женщины на Юге сами выбирают себе пару, особенно в малых городках и сельской местности, где у Ордена меньше влияния. Мать Далы выбрала ее отца, потому что у него были сильные руки, красивое лицо и блестящие глаза, а вовсе не из-за Сестер. И возможно, проблема была в этом.

Именно жадные, никчемные мужчины вроде него, мужчины вроде северных вождей, воевали за посевы, омрачали мир страданием. Все, что их останавливало – закон и его приверженцы. Но их было попросту недостаточно. Так вот почему ты сберегла меня, Богиня? Потому что я видела, как темна жизнь без твоей мудрости?